— Лада! — крикнула Дана. — Постой! Подожди, Лада!
Но Лада уже мчалась через двор, размазывая кулаками брызнувшие из глаз слезы.
И она отправилась к морю, в Струмок. Пусть это далеко, но она пойдет к морю, на тот обрыв, где когда-то нашли ее мать Марию родители папы Мити. Они бывали там с папой Митей, он и показал ей этот обрыв: отвесный, глинистый. Если бы ее мать сделала еще несколько шагов вперед, не было бы ее, Лады, на свете. Но мать, словно почуяв беду, не сделала этих шагов. Вот там и нашел ее дед Степан. Лада смутно припоминает деда Степана, его рыжую бороду, в которую она вцеплялась руками. А бабушку Невену помнит хорошо, потому что бабушка Невена умерла всего три года назад. Она научила Ладу болгарским песням, которые помнила с детства, хотя язык свой почти забыла. В те времена у них еще жила Алена, какая-то дальняя родственница. Теперь эта тетя Алена живет в Киеве, пишет им с папой Митей письма и все собирается приехать в гости, да никак не соберется. Придется им самим с папой Митей поехать в Киев, чтобы увидеться с тетей Аленой.
Лада все шла и шла, пока ее не догнала машина. Из кабины высунулся шофер, это и был Юхан, человек с таким добрым, немного смешным именем. Он был эстонцем, служил тут у них военную службу, а потом почему-то не захотел уехать на свою родину, в далекую Эстонию, где много озер и островов, и холодное северное море. Но Лада знала, почему Юхан остался, да и все знали, может, только сам Юхан не знал.
— Ты куда направляешься? — спросил Юхан и открыл дверцу кабины.
— Я — в Струмок.
— Тогда садись, подвезу.
Но Лада полезла в кузов.
— Куда же ты? — обеспокоенно спросил Юхан. — В кабине есть место, зачем же в кузов?
— Ты всю дорогу будешь спрашивать меня о Дане, — ответила ему Лада, — а я только что поссорилась с нею и теперь не хочу говорить о ней.
Юхан рассмеялся и спросил:
— Что она делает?
— Будет рисовать для Женьки бригантину, — ответила Лада.
— Ну хорошо, — согласился Юхан, — можешь ехать наверху.
И они поехали.
В кузове были мешки с цементом, Лада уселась на них и стала смотреть, как раскрывается перед нею дорога, как бегут навстречу деревья, стога соломы. Потом блеснули в стороне солончаки, пролетела стая скворцов, словно их швырнули из горсти, а позади машины оставался шлейф пыли, похожий на хвост сердитого кота Пима.
Когда сверкнуло море, она постучала в кабину.
— Я сойду тут.
Юхан не стал спорить с Ладой, он уже знал, что лучше с нею не спорить, потому что она умела быть упрямой, когда хотела настоять на своем.
— Когда собираешься обратно? — только и спросил он, глядя на Ладу сверху, из кабины. — Я могу взять тебя на обратном пути.