Нужно найти зерно, что-то первое, ниточку, за которую можно распутать клубок.
Удерживая подсвечник, который оказался тяжёлым и немного неудобным, я иду в другую комнату. В коридоре всюду картины. Они смотрят со стен, наблюдают за тем, как я прохожу к лестнице, ведущей наверх, на чердак. Пусть дом одноэтажный, чердак у него высокий, и там, похоже, затаилась ещё одна комнатка.
Мне кажется, что там… сердце? источник?.. нечто изначальное.
Дверь не сразу вспоминает, что должна открываться, приходится поставить подсвечник на верхнюю ступеньку лестницы и действовать двумя руками, сильно налегая плечом, прежде чем поржавевшие петли с тягучим скрипом поворачиваются и створка уходит в темноту. Напротив маленькое оконце, куда с любопытством таращится луна. Мы встречаемся взглядами. Лунный свет вычерчивает пространство, представляя все предметы в комнате лишь росчерками белой пастели по чёрной бархатной бумаге.
Свечи же заставляют комнату наполниться жизнью.
Здесь много вещей и много пыли. Паутина свисает со стропил, напоминая густую вуаль. Пыльные клубки в углах похожи на затаившихся котят. Оставив подсвечник на стареньком комоде с покосившимися ящиками, один из которых беспомощно вывалился, словно не в силах удержать воспоминания, я прохожу в центр комнатушки и закрываю глаза.
Теперь остаётся положиться на чутьё, тогда ответ найдётся сам собой. Если он есть.
Ответ на вопрос, который даже не был задан.
Когда же я открываю глаза, то никакой комнатки под крышей уже нет. Вокруг ухоженный сад, летний полдень, аромат цветущих роз.
На дорожке сада стоит, задумавшись, мужчина. Не понять, сколько ему лет — нет тридцати? Далеко за семьдесят? В нём точно больше нет времени. Или это в саду нет времени.
Он словно слышит удары чужого сердца и поворачивается.
— Я забыл про дом? — вопрос кажется удивительно естественным.
— Да, — и я живо вспоминаю едва освещённый чердак.
— А они ждут…
— Рассказчика.
— Все истории! — он кладёт ладонь на сердце. — Все истории записаны только тут.
— Вы им нужны, — подтверждаю и оглядываюсь, в надежде увидеть дверь. Но её там нет. В этом мире, похоже, совсем нет дверей.
— Не могу выйти, — добавляет он, замечая растерянность в моём взгляде. — Не знаю как. Не придумал… Двери.
— Ничего, — мне хочется его успокоить, хотя я и сам почти забываю, что такое дверь. Однако в памяти ещё хорошо удерживается маленькая и пыльная комнатушка, в которой продолжают гореть три свечи. И мысленно я пытаюсь рассмотреть её, почти выхватывая каждый предмет, касаясь его, впечатывая в себя понимание его реальности.