Шелестят, облетают, колышутся морем листы, замирает ноябрь, не согревшись в рассветных лучах. Мне мерещатся снова и снова чужие следы, всё мне чудится путь на уснувший на скалах маяк.
Я найду эту дверь — острой гранью разрезала мир, я её обрету, даже если придётся пешком. И пускай моё сердце навечно протёрто до дыр, всё равно сохраняет твой облик и память о нём. Закрывая глаза, представляю, как шепчется дождь, тот, что нас убаюкал и бился волной о причал. За дождём, ноябрём и листвой ты меня всё же ждёшь, а над морем от сырости сизым так чайки кричат!..
В города не пробиться, в них тысячи окон и стен. Мой корабль там зацепится, споро пойдёт он ко дну. Хотя, может, того бы и надо — чуть-чуть перемен, даже пару, а может, и вовсе, наверно, одну. В тишине только парус трепещет, оборван мой стяг, и я кутаюсь нервно в обглоданный ветрами плащ. Вдруг меня ты не ждёшь?.. Без тебя я останусь здесь наг, облапошен, печален, навеки рабом неудач. Не поётся, не пишется, тяжко на сердце, увы, этот путь бесконечен, наверное, стоит признать. И на этом пути не сносить мне уже головы, не исполнить желания мне и тебя не обнять.
От рассвета к закату…
Я замкнут как в клетку в ноябрь, я забыл о себе и о счастье, как больно дышать. Паруса опадают, нет ветра, мой плачет корабль. Может, стоит спуститься на землю и бросить всю кладь? Да и что там, в нутре, в этом трюме теперь-то найдёшь?
Пустоту.
Он пустой, душа моя тоже пуста. Помнишь, нам он казался стеной, этот ласковый дождь? Мы укрылись за ним от всего, где была суета. Только сколько ни прячься, а час для разлуки настал. Мы условились встретиться там, где закат обнажён. Мне казалось, я не пропущу столь знакомый сигнал. Мне казалось, что вскоре столкнусь и увижу — вот он.
Но реальность стирает в муку даже наши мечты, разбиваются в кровь об неё и сердца, и тела. Не упасть в глубину, не увидеть наш мир с высоты. Зря когда-то меж нами весною любовь расцвела. Мы не вместе, и миру плевать на страдания все, бесконечным клубком убегает день встречи от нас. Помнишь, как мы с тобой попрощались по пояс в росе. И смеялись, чтоб спрятать надёжно отчаянья глас.
В палых листьях фонарик усталый…
Уже не горит. И опять мне за бортом ночь стелет остывший туман. Я плыву сквозь печаль, через сквер… Потеряв фонари, я уже не бесстрашный, а просто больной капитан. Безнадёжно, бездарно. И парусник сядет на мель. Никуда я не сдвинусь сквозь ночь и постылую мглу. Тишина. В ноябре не дождёшься весёлую трель, в тишине этой я очень скоро, возможно, умру.
* * *
Не спалось. И глаза закрывая, я выдумал крик. Я отдал всё, что было внутри, в этот яростный вой. Проклят будь ты, ноябрь, я здесь будто озябший старик. Но чёрт с ним, всё равно доживу я до встречи с тобой. Чёрт побрал бы ветра, эту морось и клейкую грязь, пусть мешает листва под ногами, пусть вязну во мгле. Чёрт бы с ним, с кораблём, я похож на отвратную мразь, разве стоило ждать столько лет, чтоб остаться на дне? И когда встанет солнце, по-новому будет сиять, и когда этот мрак разбежится, попрятав глаза, я найду, как бы вырваться прочь, как отсюда сбежать, я найду дверь насквозь, и наружу, и даже назад.