За порогом раскинется поле, раскинется дол, рядом гряды холмов, меж которыми дом наш стоит. И почувствует сердце почти незаметный укол, пусть фонарь ноября в этой палой листве не горит. Там раскинется лето, я знаю, там нет ноябрей, ароматом от яблок наш сад меня будет встречать. И ты тоже окажешься там, среди тысяч огней, ты сейчас тоже там, не устану того я желать. И тебе не грозились веками дороги-пути, и тебе не мерещилась смерть в подворотнях миров, я всё выстрадал сам, тебе незачем больше идти.
Ветер здесь не несёт смог, туман или дым от костров. Травы пахнут дурманом, но я-то к крыльцу подойду. Я в окошко не стукну, но дверь распахну, так и знай. Слишком долго скитался, прочь эту шальную байду. Сотворим в этих землях наш радостный маленький рай.
* * *
Я шептал, но, не в силах подняться, смотрел на восток. Так устал, что, наверное, больше не встану совсем. Я не чувствую рук своих, губ своих, пальцев у ног, так приходит ли смерть? Тихо шепчется на ухо «Съем»?
— Наконец отыскался, я знал, что ты где-то в бреду, я ведь знал, этот парус не выдержит столько ветров. Но теперь-то мы вместе, скорей опирайся, я жду. Мы с тобой подобрались почти к перекрёстку миров.
Я твой голос из тысяч узнаю! Я тотчас же встал, пусть шатаясь, но чёрт с ним. Ты рядом теперь, вот и всё.
— Ты не ждал меня, — кажется, это звучит как провал. — Я искал тебя тоже, но только не нужно ещё.
Мы вдвоём отворим дверь, что в мир приглашает иной, переступим порог, навсегда позабыв обо всём, что здесь было плохого, и весь этот горестный рой из обид, из печали, тоски… И друг к другу прильнём.
…Может быть, все пути и дороги — большая ошибка, попытка бегства от самого себя?
Может быть, все миры — только бред обезумевшего от одиночества разума?
Возможно, все истории уже рассказаны, а новые никому не нужны.
Странники, путешественники, скитальцы — лишь несчастные тени, которые попались в клетку собственного отказа от реальности. Они шепчут свои сказки, но те теряют связность, утрачивают линии сюжета.
Их не слушают и не слышат. Некому слушать, некому слышать. В этом мире им не место, а других миров нет.
Может быть, всё есть обман, самообман, морок.
Галлюцинация, жить которой бессмысленно, глупо и даже немного опасно…
* * *
Я просыпаюсь в сером и пустом дне. Красок словно и нет, и не было никогда. Тишина — нет музыки, нет ритма, точно из этого мира вытащили самое его сердце. Даже порывы ветра на удивление лишены голосов…
Оторвавшись от постели, я смотрю на собственные руки.
Может, это всего лишь кошмар?
Нет, сон не торопится отпускать. Холодный пол почти обжигает босые ступни. Одеяло колется, пальцы чувствуют боль, когда ударяешь в стену.