— А она последняя? — странница засмеялась, поставила передо мной чашку с крепким и терпким кофе.
— Нет, совершенно точно она лишь последняя из трёхсот шестидесяти пяти, — я сделал глоток и продолжил: — Но всё-таки…
— Что думаешь ты сам?
— Не знаю.
— В прошлый раз в тебе тоже жили сомнения, — присмотревшись ко мне, она хмыкнула: — Откуда их так много?
— Наверное, ответ на этот вопрос я и ищу среди миров.
— Нет, вовсе нет. Ответ на этот вопрос ты никак не найдёшь в самом себе, — она перегнулась через стойку и коснулась моего плеча. — И знаешь что? Это потому, что он тебе вообще не нужен.
Мы засмеялись. Всё было просто.
* * *
…Среди ночной темноты из света звёзд рождался новый мир. Он лежал в самом центре сплетения тысяч путей, и едва проявились первые очертания гор, задышали первые леса, защебетали первые ручьи, как тысячи дверей открылись, впуская в него странников, и мечты странников, и надежды странников.
Мир расцветал, мир распускался, колеблясь на ветру вероятностей.
Каждый странник находил там что-то по душе и оставлял в нём частицу себя — мелодию, сыгранную на флейте, звон колокольчика, свет фонарика, тепло разведённого костра, яркую ленту, браслет, сплетённый из бисера, ловец снов, ракушку с берега дальнего моря.
Мир наполнялся, оживал, становился всё притягательнее.
Странников становилось больше. Они приходили и уходили, а кое-кто даже оставался. Мир постепенно населялся животными и людьми, снами и улыбками.
И однажды — мир был ещё молод — в нём родился сказочник. Не пришёл, как другие, не остался, выбрав именно эту реальность, а впервые открыл глаза именно под этим небом.
Он вышел на улицы городка, стоявшего у подножия гор, он выхватил первые слова сказки из воздуха и начал плести историю, почти не задумываясь, на чистом вдохновении. Не сразу история зазвучала как музыка, но сказочник старался, отбросив всякие сомнения. И следующее плетение вышло ровнее, а вскоре весь город собирался на площади в час заката, когда сказочник начинал рассказывать.
Обычно он говорил почти до полуночи, и рядом с ним становилось всё больше людей, а странники приносили ему осколки сказок, собранные в иных мирах, чтобы он, точно бисер, вплетал их в собственное кружево.
Рос мир, становился опытнее и мудрее сказочник, и среди его слушателей как-то раз оказались Жизнь и Смерть. Она была в белом, он — в чёрном, и оба слушали внимательно, а едва сказка закончилась, Жизнь сказала:
— Ты так чудесно рассказываешь, я хочу, чтобы ты вечно служил мне.
— Твои сказки так совершенны, что я заберу тебя с собой, — оспорил Смерть.