— Адалан?
Оклик прозвучал неожиданно и вкрадчиво-опасно. Но в тело, только что совершенно беспомощное, вдруг вернулись силы; и магия стала податливой, как никогда раньше, — защекотала ладони, заплясала на кончиках пальцев: даст все, что хочешь, только прикажи. Он оттолкнулся от стены и развернулся на голос, но в первый миг никого не увидел. Только густые тени деревьев складывались в причудливые силуэты, терпко и свежо пахло хвоей, тягуче-сладко — цветами ночной невесты.
— Кто здесь? — крикнул он в темноту и сам не узнал в сухом грубом хрипе своего голоса.
Темнота ответила мягким шелестом, всколыхнулась, и из-под деревьев на залитую лунным светом поляну вышел незнакомец. В левой руке он сжимал небольшой мешок, а над плечом виднелась рукоять меча.
— А ты и правда чудовище, — сказал он вместо ответа, — ты пугаешь.
Адалан вскинул светящиеся от напряжения руки — пламя бездны отозвалось гулом и утробной дрожью.
— Кто ты? — повторил Адалан, но через миг понял: ответ не нужен.
Незнакомец был высок и тонок в кости, как даахи, и, как всякий хаа-сар, одет в просторную рубаху до колена. По коскам, лежащим на плечах, было ясно, что он очень молод, а на шее висело ожерелье из деревянных бусинок, которое он узнал даже в темноте. Ягодка?.. но нет, его Ягодка не мог говорить с ним так, он бы понял, как ему сейчас больно, он такое чувствовал. Ягодка подбежал бы, утешил, а не стоял в стороне, разглядывая его мучения, как чужие. И не назвал бы чудовищем, никогда!
Хоть и никем другим незнакомец быть не мог, Адалан не признавал в нем брата.
Ветер снова сорвался, швырнул в лицо приторными лепестками, и на миг почудилось, что он тоже пахнет куцитрой.
А ведь брат и не его Ягодка больше, вспомнилось вдруг. Ягодка должен был сгореть в жерле, умереть, исчезнуть. Этот даахи — Сабаар, посвященный воин Хаа, ее страж и палач, проводник ее воли. Адалан его знать не знает…
— И ты? — спросил он. — Ты тоже?.. ведь это — ты?
Адалан растерялся. Он ведь так ждал, надеялся!.. Он все еще надеялся, что ошибся: этот хаа-сар не его брат. Или сам брат его не узнал, но сейчас услышит, узнает.
— Я принес тебе подарок, Адалан из Орбина, — сказал незнакомец и протянул свою ношу.
Это оказался не мешок, а собранный узлом плащ из грубой шерсти, вроде тех, что носили тиронские мастеровые и городские стражники, густо заляпанный темными пятнами. Но Адалан не стал разглядывать подарок — он смотрел на дарителя, все еще пытаясь найти знакомые черты, выражение лица или поймать жест, который позволит узнать брата, и не находил.
— Что же ты? Бери.