— Это правда ты, — сказал он, не спрашивая, а скорее подтверждая, чтобы лишний раз убедиться.
А потом отстранился и, глядя прямо в глаза, впервые назвал по имени:
— Сабаар.
Сабаар ткнулся носом в шею мальчишки, облизал щеку и ухо, чихнул от ударивших в нос остатков дурмана и обернулся.
— Я слишком долго шел к тебе, прости.
— Это ты прости.
Лаан-ши отодвинулся, сел, опершись спиной о стену, закрыл лицо руками. Сабаар услышал стыд, такой, что брат даже смотреть на него не мог.
— За что мне тебя прощать?
— За это, — он кивнул на мертвую голову. — Ты убил, а должен был я. И не только Бораса, а и Орса тоже. Я все знаю.
Сабаар сел рядом с братом, обнял его за плечи.
— Не суди поспешно. А Бораса прости, он свое отмучился. Прости и отпусти, не ради него — ради себя. Поверь мне, он свою жизнь давно проклял, убивать его было легко.
Лаан-ши задумался, потом кивнул:
— Ради тебя, Сабаар, потому что ты так сказал. Прощай, Борас, иди с миром.
Потом повернулся и резко выбросил руку в сторону отрубленной головы. Мелькнула голубая вспышка, и голова исчезла. Лишь светлый дымок, слегка обожженная трава да в стороне — старый заляпанный кровью шерстяной плащ.
Осталось самое сложное: примирить мальчишку с отцом.
Лаан-ши слишком много бродил путями Закона, доискиваясь правды, а сегодня от него разит ведьминой метлой, и он говорит, что все знает. Видно, забрался слишком далеко, чуть не заблудился, зато все-таки нашел, что искал. Но всего-то он узнать не мог — не Аасу, слава Творящим. Зато Сабаар постарался: весь остаток ночи просидел под окном Айсинара Лена, слушая его молитвы и исповеди, а потом еще полдня рылся в архивах, хорошо хоть представлял, где смотреть. Задержался, время потерял и чуть было не опоздал к брату. Зато теперь точно знал, как и почему златокудрый сын старших родов Орбина попал на невольничий рынок.
На то, что точно такой же гордый и упрямый, как все вершители, Адалан простит Нарайна, Сабаар не надеялся, но пусть хотя бы успокоится.
— Хочешь, о твоих родителях расскажу? — тихо спросил он.
— Змеиное гнездо, а не семья, — Лаан-ши зябко поежился, — а я еще удивлялся, что от меня все шарахаются, как от чумы… немудрено.
Пока они говорили, наступило утро. Солнце заглянуло за стену замка и играло желтыми бликами в тонких по-весеннему листьях. Братья сидели на траве под стеной и совсем не замечали ни росы, ни прохладного утреннего ветра. Сабаар рассказал все, что узнал в Орбине. Адалан слушал спокойно, не перебивая и не задавая вопросов, и посторонний никогда бы не догадался, какая буря бушует в его душе. Сабаар давно закончил, а он все молчал, обдумывая услышанное. Наконец, повернулся, взволнованно потер глаза ладонями.