Разговор прервал звон колоколов — сигнал к началу совета. Даахи переглянулись, а потом развернули крылья и одновременно оттолкнулись от площадки.
Широкий совет ордена состоял из ста магистров, но полным составом никогда не собирался — у кого-то всегда находились неотложные дела или случались непредвиденные трудности. Но в этот раз в Зале Совета было особенно многолюдно: не каждый год среди старшей расы появлялось дитя с неугасимым даром всетворящего пламени. За последние сто лет такое случилось лишь дважды, и один ребенок погиб раньше, чем кто-нибудь из посвященных магов или хранителей успел его отыскать, а второй, хоть и прославился как непревзойденный мастер порталов, все же не был по-настоящему одарен Свободой. А после войны Дорог, когда и без того ничтожное число старших родов сократилось почти вдвое, все чаще поговаривали, что дар этот потерян навсегда. Поэтому, услышав, что в Тироне готовится испытание для истинного мага, почти все члены Широкого совета захотели увидеть это собственными глазами.
Когда Рахун и Фасхил вошли в зал, остальные главы ордена были уже там: Дайран Могучий на почетном месте верховного магистра и еще двое из Узкого совета — Майяла Дуарская и Сайломар из Бенджи — на скамьях рядом. Четверо других, из тех, что помоложе, расселись по залу среди знакомых. Рахун тоже хотел найти место подальше от глав совета и поближе к Лаан-ши: когда начнут испытывать — наверняка попросят отойти от зрителей для безопасности. Но Дайран жестом позвал и его, и Барса.
— С возвращением, Белокрылый, — кивнул он. — Вас с Фасхилом я прошу остаться здесь, со мной. Мы ведь не хотим, чтобы кто-то судил о мальчике предвзято, так? Испытания проведут Жадиталь и Хасрат, они знают, что нужно делать. А вы, если вмешаетесь, все испортите.
Жадиталь всегда нравилась Рахуну — маг-целитель, пожалуй, лучшая из человеческих женщин, кого только он знал. Одна ее улыбка прогоняла хандру и вселяла надежду. И Хасрат, хааши Туманных гнезд. Его песня, может, и была немного печальна, зато всегда светла до прозрачности, как порыв свежего ветра или плеск прибоя на северных берегах его родины. Рахун был согласен с выбором Могучего — этим двоим можно доверить сына. Он с почтением поклонился верховному магистру, занимая место рядом с Фасхилом.
Последним из глав ордена явился дед Шахул, дружески кивнул старейшинам Узкого совета и тоже уселся на скамью.
Старейшина Волков Поднебесья, уступающий годами разве что своей сестре, бабке Шанаре, был Рахуну даже не дедом, а прадедом. Раньше он сам обучал Белокрылого, называл его любимым певуном богини Хаа, но после окончания войны Дорог, когда Шахул решил, что дал внуку все, что мог, они стали видеться редко. Эта встреча была первой за последние пару лет, и Рахун невольно отмечал, что Шахул стал совсем сед, лицо еще глубже изрезали морщины. Но он по-прежнему казался не слабее Фасхила, а взгляд серых глаз, хоть и выцветших с годами, остался все таким же острым и внимательным.