Ох, как же был холоден этот кристалл! Он мгновенно проморозил ладонь до костей. Пальцы задеревенели, руку зажгло и одновременно начало ломить от боли, а когда Адалан зажмурился, напрягая все силы, чтобы не разжать кулак и не выбросить кристалл подальше, из-под ресниц брызнули слезы.
И тут пришла песня, светлая, зовущая, как полет птицы. Руки хааши легко, почти невесомо легли на голову Адалана — и словно крылья за спиной развернулись… острые крылья чайки: нестись над волной, взрезая ветер, взмывать ввысь, падать к самой воде и лететь дальше, дальше, от боли, от страха. Только серое небо, серое море и бесконечно-туманная даль.
Адалан уже начал забывать, где он, когда сквозь туман услышал магистра Жадиталь:
— Он держит, учитель. Посмотрите — он держит!.. истинный маг…
— А теперь красный, девочка.
Хриплый стариковский голос разогнал остатки морока. Адалан открыл глаза и вдруг отчетливо увидел собравшихся вокруг, весь совет сразу, всех сидящих на скамьях и стоящих вдоль стен мужчин и женщин, которые неотрывно смотрели на него. И Рахуна, стиснувшего от боли зубы, и угрюмого Фасхила, смотрящего в пол, и древнего Шахула, которого видел всего однажды, а теперь почему-то сразу узнал. И величественного старика, который чем-то — не то россыпью светлых кудрей, среди которых еще золотились нетронутые сединой пряди, не то правильными чертами гладко выбритого лица, не то маской холодной уверенности, — напомнил хозяина Орса. Он восседал в обитом лиловым бархатом кресле, в окружении двух таких же старцев: мужчины, совершенно лысого, с лицом темным и сморщенным, как вяленая груша, и редкой рыжей бородой; и женщины, не по годам горделивой и осанистой, голову которой венчала корона из тугих кос. За ее спиной, скрестив на груди руки, криво улыбался смотритель Датрис. Старик в кресле, явно самый главный на этом собрании, нахмурился и повторил приказ:
— Красный, Таль!
Жадиталь виновато вздохнула и вынула второй сверток.
— Дай другую ладошку, малыш. Надо потерпеть еще.
Красный кристалл выскользнул из кожаной обертки и упал в левую ладонь Адалана. Пламя охватило руку! Сначала загорелась кисть, потом предплечье, и вот уже вся левая сторона тела пылает жаром всетворящего огня.
Адалан сжал пальцы и закричал.
И тут же почувствовал тяжесть рук даахи на темени.
— Тихо, Лаан-ши, иди ко мне. Победить боль просто — пройди насквозь. Слушай…
Песня зазвучала с новой силой, накрыла волной, еще, захлестнула, поволокла… и вдруг растворилась, исчезла. А он остался один, сгорая в пламени, вмерзая в лед.
Пройти. Пройти насквозь. Мысленно Алалан шагнул вперед, еще… а потом побежал.