Между тем Жадиталь подошла к Адалану и заговорила. Таль молодец, умеет расположить к себе, завоевать доверие, вот и этот малыш тоже ответил, улыбнулся даже. И вечный лед взял, не раздумывая, — так игрушку у друга берут.
— Не бросил, надо же! — Датрис все так же усмехался, только взгляд похолодел, стал более пристальным и внимательным, — Не бросил, не свалился, и хааши вроде спокоен. Сила у мальчишки точно есть.
— Да, — подтвердил Сайломар, — сила есть, Тирон разворотить хватит.
Дайран не спускал глаз с Адалана: малыш побледнел, напрягся до звона, но кулак не разжимал. Сначала из-под зажмуренных век по щекам текли слезы, но потом лицо расслабилось, посветлело.
— Он держит, учитель! — радостно воскликнула Жадиталь, — посмотрите: держит спокойно, как и должен истинный маг.
В самом деле, держит. Теперь уже и не выпустит — притерпелся и, как бы это ни было сложно, нашел точку равновесия. Сырой, необученный ничему ребенок, опираясь только на песню, не стал пытаться растопить вечный лед, а сумел-таки остудить тело. Осталось понять, как устойчиво это равновесие, бросить на весы еще один груз, неугасимое пламя.
— Хочешь пытать еще и огнем? — Майяла словно мысли его прочла.
— Думаешь, зря?
— Нет, думаю, необходимо. Хотя не уверена, что мне понравится то, что увижу.
Дайран кивнул Майяле и дал знак Жадиталь продолжать испытания.
Любимая ученица хмурилась и злилась. Боль ребенка ей не по душе. Можно подумать, ему нравилось. Но об этом мальчике и он сам, и магистры ордена должны узнать все. На испытании никто не ждет от новичка чудес, важно лишь увидеть, как долго он выдержит. В любом случае Хасрат за ним присматривает, если что случится — остановит испытания и не допустит беды. Так что если малыш не справится — это ничего. Он, Дайран Могучий, еще тут — он-то точно совладает с бездной и пламенем, которые сам загнал в кристаллическую клетку.
Но если одолеет… Нет, об этом и мечтать не стоит.
Кристалл коснулся ладони. Мальчик сжал пальцы и закричал. Рахун и Фасхил вскочили со скамьи одновременно… и оба замерли, так и не двинувшись с места, — Хасрат остановил их жестом. Он нашептывал что-то, очень тихо, только для маленького мага, и тот начал успокаиваться: замолчал, перестал плакать, гримаса боли разгладилась, опустились плечи. А кулаки все так же оставались сжатыми, и в них — магические кристаллы: один — отнимающий — забирал в себя все, любое тепло, любое движение, любую силу, даже жизнь; второй — дающий — расточал жар, истекал такой силой, что любой смертный, едва коснувшись, был бы сожжен в прах и развеян. Любой, но не истинный маг старшей крови. Малыш держал их оба. Адалан вытянулся, словно вырос, кисти рук его начали светиться. Сияние разгоралось, ширилось, и вот окутало мальчика целиком. Между сжатых ладоней оно искрило, наливалось белым, пока не стало нестерпимо для глаз — такого никто ожидать не мог: малыш, не думая ни о чем, шагнул туда, куда звал его дар, в мир Закона, в могущество и абсолютное знание, в смерть.