Фасхил нахмурился:
— Я его почти не слышу, — и громко приказал: — Хватит! Забирай его, Хасрат, выводи.
Но тот уже и сам, не дожидаясь приказа, делал все, что мог… и не справлялся — маленький маг уходил все дальше, стихал, терялся в пустоте. Хасрат обнял голову мальчика, прижал к себе и позвал:
— Мне не удержать его… Рахун!
В три прыжка Рахун пересек половину зала, Фасхил опоздал лишь на миг, в руке т’хаа-сар уже сжимал нож.
— Не вздумай, — рыкнул ему Белокрылый, заступая на место Хасрата. — Я поведу, помогайте.
Песня Рахуна накрыла зал и сразу же подчинила себе всех присутствующих. Фасхил и Хасрат обняли с двух сторон его и мальчика, помогая и поддерживая: свечение вокруг Адалана начало тускнеть и вскоре совсем погасло. Из опавших ладоней выскользнули два красноватых кристалла-близнеца, с легким звоном ударились о мраморные плиты и покатились по полу. Песня стихла, схлынула, оставляя людей ошеломленными: то, что они видели, было невозможным — мальчишка справился.
Рахун принял на руки ослабевшее тело, продолжая напевать тихонько. Эта песня всегда помогала, прогоняла страхи и болезни его маленького приемыша; помогла и сейчас. Сердце Адалана забилось чаще, мощнее, дыхание стало глубже, краски начали возвращаться на лицо. Измученный болью Хасрат, поняв, что все наконец позади, отстранился, тяжело уселся на ближайшую скамью, спрятал лицо в ладонях. Жадиталь подобрала с пола кристаллы.
— Розовые, — прошептала она и повторила уже громко, для всех: — Розовые! Нет, вы видели? Совершенно спокойные!
Но Рахун уже не слушал. Как когда-то на мьярнской ярмарке, он сбросил с плеч магистерский плащ, завернул Адалана и направился к двери.
— Дай его мне, — Фасхил заступил дорогу, протягивая руки к мальчику, — твое место здесь.
Белокрылый остановился. Отдать сына сейчас, когда он едва избежал смерти, и кому — Фасхилу, который его терпеть не может, и даже не пытается это скрывать? Но Рахун уже видел нож в руке Барса, а в глазах — готовность умереть.
— Посмотри: магистры напуганы, — продолжал т’хаа-сар. — Успокой их, если сможешь. А я лучше за малышом пригляжу. Не веришь? Честно сказать, я сам дрожу от страха, но я же обещал твоего Лаан-ши беречь, значит, сберегу. Жизнью и кровью.
Когда Фасхил с мальчиком на руках вышел, совет взорвался криком. Каждый требовал права высказаться, каждый хотел сам, своими глазами видеть, что произошло с вечным льдом и неугасимым пламенем. Понять что-то в этом гвалте Рахун не пытался — его без того разрывало на части: страх и восторг, гнев и радость, жадное любопытство и глубокое отвращение. Еще миг — и пальцы вывернет когтями, спину разорвут крылья, шипастый хвост ударит по полированному камню. Белокрылый встряхнулся, сжал кулаки и сосредоточился на главном — на верховном магистре и его ближайшем окружении. Все члены совета свободны и равны, так гласит устав ордена Согласия, но безумцев, способных открыто спорить с Могучим и троими старейшими, на его веку не находилось.