Магистр словно догадался о его сомнениях:
— Ничего, Адалан, пей, привыкай. Ночная невеста понадобится тебе очень скоро, да не такая жидкая — учись узнавать ее обманы и справляться с ними.
Адалан послушался, осушил кубок до дна. Радостное тепло разлилось по телу, и он совсем перестал бояться. Захотелось добавки, а потом залезть в кресло с ногами и расспросить магистра обо всем, что было любопытного в Сером замке, раз уж старик сам решил учить его. Но он вовремя вспомнил об обманчивых чувствах, поэтому добавки просить не стал, хотя сапоги все же скинул и, подтянув под себя ноги, спросил:
— Магистр Дайран, это правда, что ты выбрал меня в ученики?
— Правда, — усмехнулся магистр не то его нахальной позе, не то словам, которые, конечно же, тоже были невежливы и глупы. — И, раз ты мой ученик, можешь спрашивать все, что хочешь.
— А почему ты меня взял?
— Потому что ты орбинит, первородный маг всетворящего огня, старшая кровь, как и я. Из магистров ордена ты мало кому подходишь: обучать старшего может только старший.
Адалан задумался. Снова, уже в который раз эти слова: старшая кровь, первородная магия… Странные слова, пристальные взгляды, особое отношение — похоже, об этом знают все на свете, кроме него. Если расспрашивать — этот важный старик вслед за магистром Датрисом и чернявым Ваджрой сочтет его неотесанным дикарем. То есть, не только он сам, но и Рахун, и Хафиса, его горячо любимый Ягодка, и даже малышка-Снежинка не стоят ничего, кроме насмешки? Нет уж. Ни за что он не допустит, чтобы над ними кто-то смеялся! И уж тем более магистр Дайран, глава ордена и его учитель…
— Что, это — все? Больше ничего спросить не хочешь? — нарушил молчание магистр.
Ничего такого не было в этом простом вопросе, но Адалан почему-то услышал сожаление, досаду и даже разочарование. И, испугавшись перемене в настроении учителя, вдруг выпалил все разом:
— Конечно, хочу! Как это, что это такое — быть первородным магом? Почему все кругом чего-то от меня ждут, когда я ничего не понимаю и не могу, совсем ничего: ни воду нагреть, как магистр Датрис, ни грязь с одежды счистить или отпереть дверь, как Ваджра, ни колдовские огни в темном коридоре засветить…
— Ох ты! — вдруг засмеялся старик. — Засветить магические огни не может почти никто из белых, и не смогут никогда. А вот ты — да, ты научишься, если захочешь. Но давай-ка разбираться по порядку. Видишь окно? Ну-ка расскажи мне, что там нарисовано.
Адалан посмотрел на витраж: капля света на темном стекле, стекающие с нее сплетения форм и красок, и среди них угадываются три танцующих фигуры — не то люди, не то твари бездны. Сами собой в памяти всплыли строки Песни Всетворения. Он оглянулся на учителя и тихо запел: