Тут Васька впервые увидел, как на самом деле одеваются европейские женщины. С голыми грудями они не расхаживали и подолов прилюдно не задирали — так что немецкие печатные листы оказались лживыми. Но вот что его несколько примирило с длинными подолами — так это туго затянутый стан у большинства красавиц. В Москве такого и в заводе не было: считалось, что показывать перехват женского стана мужчинам — великий соблазн, и женщины подпоясывали только нижнюю рубаху, и то по древнему убеждению, что пояс бережет от нечистой силы. Поверх рубахи носили одежду длинную и немного расширенную к низу, так что иная боярышня на выданье, шествуя к храму Божию в многослойных нарядах, сильно смахивала на копну сена, о дородных боярынях и говорить нечего. Да что женские наряды — жупаны польской шляхты тоже были призваны подчеркнуть узкий перехват, если он у кого имелся. И даже на жупане из самого дешевого сукна были большие нашивки на груди из золотого галуна. Молодые шляхтичи щеголяли в узких портках и таких коротких доломанах, что, если поглядеть со спины, задница видна.
Герхард, который и тут успел побывать, повел московитов смотреть знаменитый костел Девы Марии, что на Мариацкой улице. Они, идя, ошалело таращились на высокие, в три и четыре жилья, дома с большими окнами, шепча друг дружке:
— Видал? А у нас-то…
На Москве такого и в заводе не было.
— Говорят, тут могут одновременно слушать мессу двадцать пять тысяч человек, — сказал Герхард, — мы можем зайти, если угодно.
Возник спор: может ли православный человек зайти в католический костел. Было страх как любопытно — и Герхард помог московитам решиться:
— Вы же там молиться не станете, посмотрите и уйдете.
И дальше он повел Воина Афанасьевича с Васькой улицами и закоулками, восклицая:
— А вот ратуша! А вот Двор Артуса — там, говорят, печь такой величины, что в ней плясать можно! А вот, глядите, фонтан Нептуна! А вот — нет, не дворец это, всего лишь ворота, Зеленые ворота…
Нагулялись московиты до того состояния, что ног под собой не чуяли, и это было прекрасно — они вели себя, как иноземцы, какие-нибудь парижане, осматривающие европейский город, открытый и гостеприимный, где нет заборов длиной во всю улицу и ворот, из которых выскакивают псы, натравленные на прохожего одуревшей от скуки боярской дворней.
— Переночевать можно в гостинице, — предложил Герхард. — Есть такие дома, где можно снять отличную комнату, кровати застелены чистым бельем. Поужинаем, выспимся, а завтра опять на прогулку, я же еще не все показал.
Московиты не знали, что такое гостиница. Москва обходилась без них — приезжающие или у знакомцев селились, или, поспрашивав расходящихся после вечерней службы людей, находили комнату или домишко, чтобы снять. На дорогах бывают постоялые дворы — это московиты понимали. Есть ямы, где ямщики меняют лошадей и ночуют, туда тоже можно попроситься, авось пустят на сеновал. В Курляндии обычное дело — корчма, даже с просторной конюшней, хотя спать придется на жесткой лавке, а то и на полу. Но чтобы посреди города стоял хороший дом и в нем люди жили на всем готовом — это им было чудно.