Наконец я нашел ее, тронул и убедился, что запор был погружен лишь на одну шестнадцатую дюйма, из-за того, что я плохо его установил, или потому, что почва осела от дождя. Я укрепил его на месте. Потом, чтобы дать туркам правдоподобное объяснение, мы начали подрывные работы к северу от мины. Мы нашли небольшой мост с четырьмя арками и подняли его на воздух. Затем мы обратились к рельсам и перерезали около двухсот; и, пока люди закладывали и зажигали заряды, я подучил Мохаммеда залезть на расщепленный столб; вместе мы перерезали провода и с их помощью опутали другие столбы. Все это делалось быстро, мы боялись, как бы турки не пришли за нами: и, когда наши подрывные работы были закончены, мы сбежали к своим верблюдам, как зайцы, забрались на них и беспрепятственно поскакали по ветреной долине обратно к равнине Хамда.
Там мы были в безопасности, но старому Дахиль-Алла слишком понравился тот беспорядок, который мы устроили на железной дороге, чтобы уйти просто так. Когда мы были на песчаной равнине, он ударил верблюда и бросил в галоп, и мы тяжело поскакали, как бешеные, за ним сквозь прозрачный свет луны. Дорога была идеальная, и мы не натягивали поводьев три часа, пока не перегнали наш пулемет и его эскорт, вставший лагерем по пути домой. Солдаты услышали наши громкие вопли в ночи, подумали, что мы — враги, и направили на нас свой «максим»: но он застрял на половине ленты, а они, портные из Мекки, не умели с ним обращаться. Так что никто не был ранен, и мы весело взяли их в плен.
Утром мы долго и лениво спали и позавтракали в Рубиане, первом колодце в вади Аис. Затем мы курили и говорили, собирая верблюдов, когда внезапно услышали отдаленный крупный взрыв позади нас, на железной дороге. Мы хотели узнать, была ли мина раскрыта или исполнила свой долг. Двух разведчиков оставили для доклада, и мы медленно выехали: чтобы дождаться их и потому что позавчерашний дождь еще раз принес поток в вади Аис, и ее русло было все испещрено мелкими лужами мягкой серой воды, между берегами серебристой грязи, которую течение изрисовало, как чешую рыбы. Солнечное тепло превратило эту грязь в прекрасный клей, на котором ноги наших беспомощных верблюдов комично разъезжались, и они падали с силой, удивительной для животных, полных такого достоинства. Их настроение ухудшалось при каждом взрыве нашего веселья.
Солнце, легкая дорога и ожидание новостей от разведчиков делали все веселым, и мы успешно общались между собой, но наши руки и ноги, цепенеющие от вчерашних лишений, и скудная пища вынуждали нас покинуть Абу Марха на ночь. Так, около заката, мы выбрали сухую террасу в долине, чтобы заснуть. Я приехал туда первым, повернулся и посмотрел на людей, удерживаемых под моей группой, на своих гнедых верблюдах, похожих на медные статуи в мощном свете заходящего солнца: они, казалось, горели пламенем изнутри.