В этот миг Зуракан, выпрямившись во весь рост и широко расставив ноги, неуловимо быстро обернулась и взмахнула палкой. «Боже мой! Ты, видно, сжалился над своей рабыней… Я не промахнулась…»
Волчица громко взвизгнула и, ударившись о землю, покатилась. Но Зуракан сделала неверный замах, когда на нее прыгнул, вытянувшись во весь рост, самец, который следил за ней, не отрывая глаз. Сама ли того хотела или случайно получилось так, — левая ее рука с крепко сжатым кулаком оказалась в пасти хищника. Хищник попятился и сел на задние лапы с помутневшими глазами, и в это время правая рука Зуракан впилась в горло сивогривого. Он терял силы…
Зуракан стала в позе храброго богатыря, сразившего насмерть своего врага, рослая, высокогрудая, в разорванной одежде и со взлохмаченными волосами, не обращая внимания на то, что из раненной клыками хищника левой руки течет кровь, что эту руку пронизывает ноющая, щемящая боль. Вдруг она дико захохотала.
— А-а-ха! Ха! Ха-а! Ну что, кто победил, я или ты, хищник? Кто сдох, ты или я? Ах-ха! Ха-а-ха!
Налитые кровью глаза хищника смотрели на Зуракан с мольбой и с укоризной…
Повис, словно пустой рукав, язык хищника, когда Зуракан вырвала свою окровавленную левую руку из его пасти.
— О, подлый!..
Качаясь от слабости, Зуракан шагала дальше.
В аиле знатного рода
— В аилах много прихвостней, которые не преминут угодить баям. Куда бы ты ни приезжала, держи ухо востро, товарищ Казакова, будь расторопной, решительной, — напутствовал Темирболотов Батийну перед ее поездкой по аилам. — Мы даем тебе в руки удостоверение внештатного инструктора. Если какой стервец вздумает чинить тебе препятствия, ты имеешь право запереть его немедля в каталажку.
Никогда до сих пор не было, чтоб киргизская женщина разъезжала по аилам как представитель власти и действовала от ее имени.
Когда Батийна, повязав голову красной косынкой вместо обычного элечека, появилась в аиле известного по всей округе именитого рода, на мужской манер стегая своего коня вкось, аилчане смотрели на нее как на человека, свалившегося к ним из неведомого далекого мира. Не успела она подъехать к конторе аилсовета и слезть с коня, как из юрты в юрту помчалась весть:
— К нам в аил женщина от власти приехала! Она, говорят, соберет всех молодых и старых, будет держать речь о большом съезде.
— Пойдем, сноха! Послушаем, что она скажет.
По аилу поскакал, бренча шашкой на боку и дразня собак, нарочный аилсовета.
— Приехала женщина-начальница из центра! — оповещал он. — Будет говорить о большом съезде. Велела, чтоб женщины — от беззубой старухи до девчонки с пятью косичками — все до единой собрались на сходку! У кого есть конь, приедет верхом, у кого нет — пусть придет пешком. Все к конторе! Вот что еще скажу, слушайте все! Чтоб ни одна свекровь, ни одна мать не вздумали запрещать невестке или дочери прибыть на сходку! Если это сделает старик, который женился на молодой, или бай, имеющий токол, то прямо попадет в каталажку. Крепко зарубите себе это на носу!