Секретарь вынул из папки запечатанный семью печатями конверт и, подавая его Вольфгангу, сказал:
— Вот вам задание! Здесь тема для фуги, которую никто из нас не знает. Разработайте ее письменно и за клавесином. Для этого вам дается 6 часов. Срок, достаточный для хорошего музыканта.
И, обратившись к служителю, он добавил:
— Уведите синьорино Амадео в комнату для испытуемых.
— А вы, — сказал он Леопольду, — удалитесь в комнату ожидания.
Отец и сын обменялись едва заметным взглядом и разошлись в противоположные стороны, один — с тем же радостным лицом, другой — с сердцем, полным тревоги.
Не прошло и получаса, как в зал вошел служитель.
— Падре, — обратился он к Мартини, — мальчик стучит в дверь и просит, чтобы его выпустили.
— Наверно понял, что задача ему не под силу, — пробормотал тот самый старик, который не верил в немецкий талант.
— Узнайте, что ему нужно, — строго произнес Мартини.
Служитель вышел и через несколько минут вернулся. Лицо его было взволнованно, он даже забыл все правила этикета, и, быстро подбежав к столу, едва произнес:
— Мальчик говорит, что он уже кончил.
Точно ветер, пронесся по залу шопот удивления.
— Это невозможно!
— Мальчик смеется над нами!
— Это непостижимо!
Один только падре Мартини остался невозмутимым и спокойным.
— Выпустите мальчика и приведите его сюда.
Вольфганг вошел и протянул Мартини конверт с исписанным листом.
— Иди к своему отцу, Амадео, и жди нашего решения.
Томительные минуты провел Леопольд Моцарт в ожидании этого решения. Ни беспечность сына, ни его уверения, что задача была легкая, не могли успокоить старого капельмейстера. Он понимал, что решается судьба его сына.
Зазвенел колокольчик, и, едва понимая, что происходит вокруг него, Леопольд вместе с сыном вошел в залу.
Лица присутствующих повернулись в сторону вошедших.
Падре Мартини встал и подошел к Вольфгангу:
— Синьорино Амадео! То, что ты сделал втечение получаса, не мог бы сделать ни один из нас, ученейших и знаменитейших музыкантов, в течение 6 часов. Ты превзошел всех нас, и мы склоняем наши головы перед твоим гением. Ты достоин войти в нашу ученую коллегию. Приветствуем тебя, член Болонской академии!
Потрясенный Леопольд, не помня себя от радости, бросился на шею своего сына и стал его целовать, обливаясь слезами.
— Воферль, Воферль, мой любимый Воферль, а в Вене говорили, что мы шарлатаны!..
Слава о новом члене академии разнеслась по всей Италии. Миланская опера, писать для которой считали за честь лучшие музыканты, заказала Моцарту оперу. Папа римский пригласил Вольфганга в Рим, чтобы послушать его.