Одно только неприятно: если мне шитьем заняться, то я не могу заниматься. Так как мне нужно ходить часто, то я делаю себе шубу, и она обходится в 42 р[убля] с[еребром]. Дорого, да что же делать. Надо будет хоть заработать. Впрочем, я буду скоро доставать своим занятием, только не шитьем (письмо № 30, с. 152).
Я нашила длинный ковер 3 аршина длиной, и 2½ аршина шириной. Нужно сшить еще примерно 1 аршин, но выглядит уже прекрасно (письмо № 33, с. 161).
Позже этот ковер, достигавший 2,8 м в длину, Тереза планировала переслать в знак благодарности Чернышевскому.
Свободное от шитья и другой работы время Грюнвальд могла проводить за чтением, поскольку, как уже говорилось, она умела читать и получила некоторое домашнее образование. В нескольких письмах 1859–1860 гг. мы встречаем ее обращенные к Добролюбову просьбы снабжать ее русскими книгами, учебниками и даже толстыми журналами (№ 9, 11, 15, 16, 17, 18):
Но, милый Колинька, я совершенно забуду русский. Здесь совсем не говорят по-русс[ки], и невозможно достать русс[ких] книг, я бы с удовольствием почитала K[олокол], Совр[еменник] или От[ечественные] Зап[иски] (письмо № 25, с. 136, оригинал по-немецки).
Любопытно, что книги упоминаются в письмах Грюнвальд обычно вместе с простынями и бельем в контексте обмена услугами: Добролюбов поставляет Терезе книги, а она в ответ обстирывает его. При этом закономерно встает вопрос: насколько серьезно Грюнвальд могла интересоваться чтением таких журналов, как «Колокол», наполненных в основном публицистикой? Это пример единичный, поэтому допустимо предположить два равновероятных объяснения – как реальный интерес к чтению такого рода литературы с ее стороны, так и имитацию интереса с тем, чтобы польстить адресату письма и вызвать его одобрение.
На более широком фоне повседневной жизни среднего и нижнего слоя публичных женщин регулярное, да еще и самостоятельное чтение выглядело совершенно нестандартно. Исследователи XIX в. приводят единичные примеры интереса таких женщин к чтению, поскольку процент грамотных среди них был чрезвычайно низок[112]. Если обитательницы домов терпимости и читали, то наибольшим спросом у них пользовались сентиментальные романы (не «клубничка») и песни (например, Беранже в переводе Курочкина). Дело могло доходить, очевидно, и до курьезов. Доктор В. М. Тарновский рассказывает об одном богатом клиенте, который, влюбившись в проститутку, выкупил ее, однако той быстро наскучила свободная жизнь. За границей ее интересовали лишь развлечения, наряды и другие мужчины. После того как женщина заразила своего избавителя венерической болезнью, они навсегда расстались. Позже, оказавшись в Калинкинской больнице, она рассказывала доктору, что главное, чем возлюбленный ей надоедал, – это занятия различными науками и чтение