.
Р. Брубейкер выделяет следующие аспекты этнического насилия, на которые следует обратить внимание при исследовании: «“Кодирование” прошлого, настоящего или ожидаемого будущего насилия как этнического – дело не только аналитическое, но и практическое. Насилие часто сопровождается социальной борьбой за определение его смысла и установление причин. Исход таких интерпретативных сражений – например, обозначение некоего события как “погром”, “бунт” или “восстание” – может иметь важные последствия. Практики кодирования подвергаются серьезному давлению со стороны
преобладающих интерпретативных фреймов. Нынешние вездесущность, широкий резонанс и легитимность этнических и национальных фреймов порождают “смещение кодирования” в “этническом” направлении… Этнический уклон фреймирования может привести к преувеличению количества этнического насилия… С учетом всех этих пояснений мы определяем этническое насилие в первом приближении как насилие, совершаемое независимо от этнических границ, в котором по крайней мере одна сторона не является государством (или представителем государства) и в котором (совершающими или претерпевающими насилие, влиятельной третьей стороной или аналитиками) закодировано мнимое этническое различие в качестве неотъемлемой, а не случайной составляющей насилия, в котором, иными словами, насилие кодируется как сознательно направленное на другую этническую принадлежность его объекта» (курсив мой. – А. Ф.)[130].
Национализм несет в себе и внутренний конфликт. Прежде всего непонятны его пределы. В современных обществах, в глобальном и интегрирующемся мире нельзя достичь стопроцентной «этнической чистоты». Что делать с национальными меньшинствами? Логика национализма отрицает их легитимность в мононациональном сообществе, низводит в лучшем случае до резерваций или подвергает ассимиляции, а в худшем в ход идут ксенофобия и этнические чистки. Но где здесь остановиться? Предположим, этническая группа (условно назовем ее, например, пандонитами) вела национально-освободительную борьбу, развивала свою культуру, имела своих «будителей» – интеллигентов, которые создали пандонитский литературный язык, написали национальную историю пандонитов и и.д. И вот рухнула империя, и пандониты получили свободу и свою государственность. Но на территории их государства – Пандомии – оказались районы расселения этнических сообществ теремкитов, колобкитов, ашанитов и т. д.
Означает ли эта ситуация, что теперь Пандомия выступает по отношению к ним угнетающей империей, а они должны развивать свой теремкитский или колобкитский национализм и бороться за свои государства? А потом внутри них обнаружатся какие-то новые этнические сообщества, и так до бесконечности? Э. Гелянер справедливо заметил, что на земле сейчас функционирует около 8000 языков, не считая диалектов – значит ли это, что перед нами 8000 потенциальных национализмов и соответственно 8000 национальных государств?