— Помню, я подарила вам тогда платочек, — сказала Тунук. — Дня три его вышивала. Нечего было больше подарить…
— Этот платочек мы до сих пор храним! — заметил Карагул. — Я иногда вытаскиваю его из сундука, смотрю на него, вспоминаю и… грущу. Тут Уулча начинает, естественно, кричать. Чего ты, мол, Карагул, старье нюхаешь или совсем в детство впал? Лучше бы, мол, по хозяйству помог. А я в ответ ей говорю, дескать, ты не моложе этого старья! Тут уж она по-настоящему начинает злиться! — лукаво улыбнулся Карагул.
— Вот болтун! — Уулча невольно рассмеялась. — Честно говоря, я тоже люблю твой платочек. Часто, когда дома нет никого, вытащу его из сундука и смотрю, вспоминаю, думаю о том, что было, что могло быть… Когда ты пела на нашей свадьбе, мне реветь хотелось. Сижу, губы трясутся… Скажи, Тунук, ты ведь тогда о нем, о Нуре, пела?..
Тунук молчала. Откуда-то издалека, из глубин памяти, нахлынуло воспоминание. Подобно первому солнечному лучу после долгого осеннего дождя оно сверкнуло в тусклой дымке прошедшего, обожгло и снова успокоилось, будто ночное небо перед рассветом.
…Это был последний день летних каникул. Утром среди сборщиц табака разнесся слух, что вечером в аил приедут артисты и дадут большой концерт. Тунук и ее подружки тоже все лето проработали на табачной плантации, помогая матерям. В этот день работу закончили рано, чтобы все успели до вечера сделать свои домашние дела и не пропустили концерта. Ведь не каждый день в аил приезжают артисты!
Умывшись и аккуратно причесавшись перед зеркалом, Тунук надела свое любимое платье из розового ситчика и побежала к Уулче. Та сразу же выпалила ей потрясающую новость:
— Тунук! Знаешь, у нас будет новый учитель! Такой молоденький, говорят, и красивый! В этом году десять классов кончил. А живет в соседнем аиле.
— А какой он предмет будет вести?
— Киргизский язык.
— Кто тебе сказал?
— Ребята наши. Сегодня многие из соседнего аила придут на концерт. Может, и новый агай придет?
— Может…
На большой поляне у сельского Совета, где обычно проводились колхозные собрания, а в другие дни ребятня гоняла мяч, толпились подростки, юноши, девушки. Здесь же стояли и качели, на которых уже каталась какая-то влюбленная пара.
— Пойдем к качелям! — Уулча потянула подружку за собой.
Болот — молодой, бойкий на язык парень, работавший в колхозе шофером, — сразу увидел тянущих друг друга в разные стороны девчонок.
— Эй, пойдем со мной, девчата! — Он подвел подруг к качелям и крикнул юноше и девушке, которые, забыв обо всем, взлетали на качелях все выше и выше. — Эгей! Хватит вам! Слезайте! Слезайте, а то сброшу! Не вы одни хотите кататься!