– А теперь ты, прекрасный рыцарь, – сказала она, от чего другие дети захихикали, – как тебя зовут?
Элизабет мечтала, чтобы Генри ответил: «Генри. Мне три года», или хотя бы спрятал лицо у нее в юбке, чтобы она могла сказать: «Генри очень стесняется незнакомых людей», что вызвало бы хор восклицаний типа «Ой, как мило!». Но этого не произошло. Выражение его лица не поменялось. Он смотрел в пустоту, закатив глаза и приоткрыв рот, напоминая пустую оболочку от мальчика: ни личности, ни ума, ни эмоций.
Элизабет прокашлялась и сказала:
– Его зовут Генри. Ему три года.
Она старалась, чтобы голос звучал буднично, не выдавая вязкое смущение. Малышка Бет подошла к нему и сказала:
– Пи-вет, Ен-и.
– О-о, как это чудесно, – умилились все родители, а потом вернулись в свой уголок, болтая и предлагая Элизабет напитки, а та гадала, она ли одна заметила неловкое напряжение. Разве это возможно?
Следующие пять минут Элизабет не знала, куда себя деть, а Генри тихо стоял на одном месте. Он не играл с детьми, не выражал особой радости, но по крайней мере не привлекал к себе внимания, что уже было важно. Элизабет заглотила вино, его кислая прохлада успокоила горло и согрела внутри. Невидимый колпак будто накрыл ее, от чего другие дети казались далекими и ненастоящими, как кино, а какофония их криков приглушалась до приятного жужжания.
Но тут Шерил сказала, разрушая момент:
– Бедный Генри, он ни с кем не играет.
Позднее тем вечером, ожидая звонка от Виктора (уже третья конференция в Лос-Анджелесе за месяц), она представила себе, как можно было иначе выйти из ситуации. Она могла сказать, прежде чем уйти, что он устал, ему надо вздремнуть. Или она могла дать Генри одну из младенческих музыкальных игрушек, которые он так обожал, и тогда казалось бы, что он играет рядом, пусть и не совсем вместе, с другими детьми. И уж точно ей надо было вмешаться, когда Шерил начала игру, чтобы вовлечь в нее Генри.
Следующие дни Элизабет будет винить себя в бездействии, винить вино, затуманившее ее сознание, загнавшее в дурманящее оцепенение. Она пила, а в полутора метрах сидели Шерил с мужем и поднимали руки так, чтобы получилась арка. Правил никто не объяснял, но казалось, все просто: они говорили «Би-бип!» и поднимали руки, а дети бежали, стараясь успеть до того, как руки опустятся. Она не понимала, что в этом веселого, но все хохотали, даже родители.
Подняв и опустив арку несколько раз, Шерил сказала:
– Генри, не хочешь тоже поиграть? Это очень весело.
А один из мальчиков, тоже трехлетка, подошел и протянул руку со словами: