Он сказал это для себя, но Петька его услышал. Он вспомнил деревню, родной дом, Нюрку. Он подумал, что там, в деревне, и тут, в армии, все или жалели его, или подсмеивались над ним. «Так было, — уныло подумал Петька, — и так, наверное, будет всю жизнь». Ему не хотелось этого! Он чувствовал, что способен на что-то. Ведь сумел же, черт побери, заступиться за мать, когда на нее набросился пьяный отец. Пусть из этого ничего не вышло, но тогда он показал свой характер. В Петькиной душе возникло что-то. Это «что-то» стало расти, крепнуть. Петька вспомнил «губу», товарища Кобзика и подумал: «Вот он, тот случай. Может, другого такого не представится». Ему было страшно, но он преодолел страх. Поднявшись во весь рост, Петька побежал к скованной льдом реке. Он был маленький, легкий, и подернутый жесткой коркой наст держал его.
— Куда ты? — крикнул помкомвзвода.
Петька его не услышал. Вначале он бежал зажмурившись, потом открыл глаза. Впереди него белела равнина, полого спускавшаяся к реке, за которой виднелись немецкие укрепления. Петька нажал на гашетку. Автомат забился в его руках, словно пойманная птица. Может быть, в этот самый момент выпущенные Петькой, пули убивали вражеских солдат, но он не думал об этом, он хотел одного: «оправдать и смыть», он хотел стать настоящим солдатом.
Весь взвод видел, как бежал Петька. И каждый подумал: «Раз Довесок может, то мы и подавно».
Лейтенант Долгушин выхватил «ТТ», протяжно крикнул: «Взво-од, за мной!» — и, проваливаясь по колени в снег, побежал туда, где маячил Петька…
За бревенчатыми стенами избы свирепствовал ветер, образуя на снегу ледяные корки. При свете самодельной коптилки лейтенант и помкомвзвода писали «похоронки». Точнее, «похоронки» писал лейтенант, а Кобзик надписывал адреса. Левая рука, обмотанная перепачканным копотью бинтом, лежала у Долгушина на коленях. Рука «стреляла», и лейтенант все время морщился. Буквы на «похоронках» получались корявыми, а строчки неровными. Лейтенант взглянул на стопку документов и, отвернувшись, смахнул слезу. Вписав в отпечатанный типографским способом бланк Петькину фамилию, его имя и отчество, лейтенант отложил ручку. Пододвинул к себе Петькины документы, стал медленно перебирать их.
— Глянь-ка, Кобзик, — удивился он и поднес к коптилке Нюркину фотокарточку, чтобы получше рассмотреть ее лицо. — Наверное, сестра его, хотя они и не схожи.
Кобзик перевернул фотокарточку и прочитал вслух: «Нюра Зыкина».
— Точно, сестра, — сказал он.
«Если бы не Зыкин, — подумал лейтенант, — от взвода один пшик остался бы».