Я ныряю, позволяя холоду поглотить меня.
Кто я
1. (Ужасная) лгунья. Я достаточно смелая, чтобы нести ответственность за свою ложь.
2. Я плачу навзрыд.
3. Я предпочитаю находиться на улице хоть в дождь, хоть в холод.
4. Вегетарианка.
5. Застенчивая.
6. Я сбегаю, а не борюсь.
7. Трусливый лев до того, как обрел смелость. Воин.
8. Не такая красивая, как она. Богиня.
9. Внучка Хэтти.
На обратном пути я разрешаю Ливви сесть за руль и позволяю ветру и солнечным лучам высушить мою кожу.
– Знаешь, когда я жила в Хьюстоне, мама брала меня с собой кататься по тропам. Ты когда-нибудь так каталась?
Я смущенно кошусь на нее, указывая на тропу перед нами.
– Нет, девочка! – она смеется. – Катание по тропам – это целое событие, целый раздел культуры темнокожих южан. Я свожу тебя в Хьюстон. Черт, да сейчас же как раз сезон катания по тропам.
Я приподнимаю брови.
– Ну ладно, – смеюсь я.
– У моей мамы был парень, Генри. Мы катались на лошадях по сельским дорогам с его семьей и друзьями и тусили каждые выходные.
Я смотрю на нее, убирая с щеки влажную прядь волос. Ее кожа цвета миндаля сияет от солнечных лучей, отражающихся в капельках пота.
– Только приехав сюда, – говорит она, указывая на лес, – я поняла, как сильно я по всему этому скучаю. Черт, я скучаю по своей лошади Каштану. – Она слегка надувает губы, а потом с улыбкой поворачивается ко мне. – Из всех дружков моей мамы Генри определенно был моим любимчиком.
– А что с ним случилось? – спрашиваю я.
Она качает головой.
– Он ей изменил, но, знаешь, – она пожимает плечами, – это, пожалуй, была самая незначительная причина порвать с парнем из всех, что у нее были. По крайней мере, он не был наркоманом и никогда не избивал ее до полусмерти. – Она поворачивается ко мне. – Понимаешь, о чем я?
Нет. Но я всё равно киваю.
Она продолжает, снова глядя на тропу.
– Измену можно простить. Мне даже немного жаль, что она его не простила.
– Правда?
– Ну иногда, – отвечает она.
Если бы ее мама простила Генри, Ливви наверняка не уехала бы из Хьюстона. И мы никогда не сделали бы то, что сделали. Я никогда этого не сделала бы.
– Как вы оказались в Остине? – спрашиваю я.
– Маму наняли в магазин в Саут-Конгрессе, чтобы она делала ожерелья и всё такое.
– Ух ты, как классно, – говорю я, вспоминая украшения, которыми постоянно была занята ее мама, когда я к ним приходила.
– Ага, это клево. Это помогает нам держаться на плаву, – говорит она. – Это мама убедила меня продавать фотографии в интернете.
Я вижу обожание в ее взгляде. Они через многое прошли вместе. Я даже представить не могу, каково это – иметь дело с караваном мужчин, встречающихся с моей мамой, в то время как некоторые из них (и похоже, что большинство) оказываются настоящим дерьмом.