Одного боевика он достал. На полпути тот крутанулся от удара в бок, рухнул на землю, но второй успел укрыться за удачно подвернувшимся валуном и короткая, в три патрона, очередь лишь выбила каменное крошево.
— Черт! — раздраженно прошептали губы.
Двое боевиков вынырнули над прикрывавшими их валунами. В руках — обращенные в сторону казаков остроносые трубы одноразовых гранатометов.
Выстрел из гранатомета и автоматная очередь слились. И все ж таки молодой казак успел первым. Очередь шибанула боевика в лицо и отбросила за валуны, однако за миг до того как упокоиться тот успел нажать на курок. За спиной боевика взметнулся пороховой дым и пыль а граната ушла вертикально в небо.
Казак не успел порадоваться удачному выстрелу. Рядом с оглушительным треском рвануло и что-то нестерпимо горячее, острое обожгло, прошило грудь справа и ногу немного пониже колена. Он оглянулся, товарищ лежал на боку, на куртке стремительно набухали красные пятна, лицо покрывалось меловой бледностью и стекленели глаза и это было страшно. Несколько мгновений молодой растерянно смотрел, потом рука метнулась к разгрузке — там был индивидуальный пакет для перевязки. Острая и неожиданная боль молнией пробила израненное тело, казак вскрикнул и мир исчез в тумане обморока…
Гортанно переговариваясь, но не забывая автоматами контролировать окрестности, боевики поднялись на холм. Немного ниже вершины на камнях лежали окровавленные тела. О аллах! Всего двое русских сумели ранить и убить половину отряда. Шайтаны! Ну ничего дайте только пройти через эти горы и доблестные воины джихада покажут неверным, кто здесь хозяин! Одно из тел пошевелилось и ближайший боевик довольно огладил иссиня-черную бороду. Последние мгновения жизни русского будут такие, что даже черти в аду будут ему сочувствовать! Боевик подошел к будущей жертве, тактический ботинок толчком перевернул неожиданно тяжелое тело. Молодое лицо славянского типа, вокруг заспавшихся глаз черные круги, темно-бардовые пятна расплылись на камуфляжной форме.
Боевик присел перед беззащитным телом, одновременно вырывая из ножен клинок и, привычно пытаясь поймать взгляд будущей жертвы. Любил он такие моменты, когда он для гяура-всемогущий аллах, когда только он определяет жить или умереть и если умереть, то как. И тут испачканные кровью губы русского растянулись в победной и немного презрительной усмешке. Это было так необычно, так не соответствовало ситуации что бритвенно-острое лезвие кинжала остановилась на полпути к горлу будущей жертвы.
Губы русского шевельнулись, левая, неповрежденная рука протянулась к боевику, ладонь раскрылась.