Западная Европа имела перед началом Первой мировой войны развитую электротехническую и химическую промышленность, авиастроение, автомобилестроение, металлургию – основу мощной военной промышленности. У России ничего подобного не было. Образцы артиллерийского и стрелкового оружия закупались за границей, как и немногочисленные самолеты. Мощности по производству боеприпасов оставались недостаточными, что привело вскоре после начала войны к «снарядному голоду».
Во время войны, к концу 1916 года государственный долг России составлял 64 миллиарда золотых рублей, что превышало четыре государственных бюджета. Дороговизна продуктов питания и угроза голода неудержимо распространялась по стране.
Из опубликованной статистики Нижегородской губернии на начало 1917 года: «хлеб вздорожал в 14 раз, пшено в 8 раз; из свободной продажи исчез сахар. В Балахнинском, Горбатовском, Семеновском и Макарьевском уездах разразился голод, сотни людей пухли от голода и умирали».
Налицо почти полная утрата русским этносом сопротивляемости. Это произошло вскоре после празднования трехсотлетия династии дома Романовых, т.е. через три века после великой Смуты. И вот опять… В сложившихся за столетия несправедливых трудовых и имущественных отношениях, в путах устаревших традиций, дисциплине, структуре и культуре управления, при низком образовании народа, и поэтому низкой квалификации работников – все это делало невозможным быстро повернуть дело к лучшему и возродить былую пассионарность и жизненность. Русский этнос окончательно терял свою сопротивляемость и Силу, и такое произошло перед лицом смертельной опасности вражеского порабощения.
Спасение, кардинальное повышение сопротивляемости могло произойти только через перерождение русского этноса. Оставляя в стороне рассмотрение причин упадка, отметим только, что перерождение этноса могло свершиться только с отбрасыванием старых культурных и нравственных ценностей тысячелетнего возраста, заменив их в подсознании народа на нечто новое, даже при необходимости для этого «резать по живому» – чтобы спастись и выжить всему организму. Без операции становилось не обойтись. Однако воли на это в правящих кругах, разумеется, не было, как понимания и способностей к этому. Но «хирурги» стояли рядом и ждали: не скрываясь, они требовали срочной операции над страной в печати и на митингах, и только ждали своего часа, каждый со своим скальпелем и санитарами. Когда «хирурги», наконец, дождались подходящего момента и начали резать, то оказалось, что ничего у них не получается как задумывалось и утверждалось их теориями. Сменялись у стола «хирурги», позже сами гибли под скальпелями своих же соратников и коллег, но на их место сразу заступали другие, и резали, резали семьдесят лет.