Успех или провал деятельности большевиков надо оценивать не по провозглашенным ими целям и идеалам, а по делам. Постепенно большевики отворачивались от высоких, но утопических целей, понимая и принимая суровую действительность, насущную потребность своего времени и народа. Как и весь народ, они интуитивно, не смея, однако, высказать это вслух, начали понимать или, вернее, подсознательно чувствовать, что процесс, который они начали под флагами «за все хорошее и против всего плохого», с идеями демократии, свободы и равенства, оказался в лучшем случае преждевременным. Российскому этносу, чтобы выжить, нужна была тогда не свобода и популистский комфорт, ему надо было, прежде всего «проснуться и встряхнуться», чего с ним не случалось со времен Петра Первого. Нужно было измениться еще глубже, чем это было в последний раз при Петре. Тогда Петр тащил народ за бороды к Западной цивилизации, к развитию, насилуя, истребляя несогласных, строя новую столицу «на костях» сотен тысяч, «прорубая окно» для обновленной жизни перерождающегося русского этноса. Сейчас тоже требовалась замена народа новым, как бы это ни звучало кощунственно или фантастично. Большевики начали это чувствовать еще в Гражданскую войну, и убедились – негласно, тайно, интуитивно! – в послевоенные годы. Их первостепенной целью становилось перековка, с большими жертвами – любыми! – всего своего народа в новый этнос. С этим молча, но тоже из безвыходности, стали соглашаться оставшиеся в живых «мечтатели», «старые большевики», соратники Ленина. Это было то, что впоследствии превратилось в «генеральную линию партии»: выкорчевывание «старой» морали, сверхиндустриализация, коренная ломка крестьянской жизни, принуждение и перековка «масс», не считаясь ни с какими потерями и жертвами.
В.Ленин писал в 1918 году: «Последняя война дала горькую, мучительную, но серьезную науку русскому народу – организовываться, дисциплинироваться, подчиняться, создавать такую дисциплину, чтобы она была образцом. Учитесь у немца его дисциплине, иначе мы – погибший народ и вечно будем лежать в рабстве». «У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил … чтобы создать действительно могучую и обильную Русь. Русь станет таковой, если отбросит прочь всякое уныние и всякую фразу, если, стиснув зубы, соберет все свои силы, если напряжет каждый нерв, натянет каждый мускул…».
Времена становления новых этносов всегда соответствуют антропогенным изменениям природы, кормящего ландшафта. Так и после большевистской революции со всеобщим энтузиазмом и сверхнапряжением началась постройка национальной промышленности, которая, по сравнению со странами Запада, оставалась в зачаточном состоянии. Теперь же, стремясь перевыполнить планы, намеченные «сталинскими пятилетками», лихорадочно строились плотины, водохранилища, каналы, гигантские промышленные предприятия, шахты, города.