* * *
Разыскать искалеченных чудовищем охотников мне не составило труда. Пряча перепуганные глаза, мне быстро указали на три интересующих меня дома. Один раненый всё ещё оставался без сознания, и поговорить мне удалось только с двумя. И то, беседа заняла совсем немного времени — к сожалению, прежде всего потому, что рассказать охотники смогли мало…
Чудовище определённо застало их врасплох, напав именно тогда, когда этого меньше всего ожидали. Атаковало молниеносно, наповал убив тех, на кого пришёлся основной удар, и расшвыряв по сторонам остальных, троим из которых посчастливилось выжить. После чего так же стремительно исчезло в лесу…
Описания твари охотники давали путаные, обрывочные — и то понятно, вряд ли им в тот момент было до того, чтобы разглядывать её во все глаза. Их слова заставили меня призадуматься — ни на одну знакомую мне нежить это существо не походило… Тем не менее, кое-что прояснить удалось.
Тварь была большой. Очень большой, размером даже превосходя того самого пещерного медведя, за которого её принимали вначале. Даже, если принять во внимание, что «у страха глаза велики» и охваченные ужасом охотники могли преувеличить истинный размер существа, уже одно то, что оно с лёгкостью разделалось с семерыми мужчинами, имеющими оружие и подготовку, прямо подтверждало их слова.
Судя по всему, она обладала исключительно прочной шкурой или панцирем. Одному из охотников удалось почти в упор рубануть её тяжёлым медвежьим мечом. Однако оружие лишь соскользнуло вбок, не причинив существу заметного вреда, а вот раненый клялся, что в момент удара ему почудилось, что он ударил клинком ствол вековой сосны…
Все раны, нанесённые монстром, были рваные, что говорило о наличии у него острых клыков и когтей. Причём лап, судя по тому, что утверждали охотники, было явно больше четырёх — как минимум шесть… Двигалось существо при этом порывисто, быстро, исключительно ловко, обладало острым чутьём и способностью нападать из засады — люди так и не смогли понять, откуда именно внезапно выскочила тварь.
Меня также очень интересовало, не было ли в ранах яда, ожогов или следов воздействия кислоты. Когда я спросил об этом у пожилой женщины, которая руководила оказанием пострадавшим помощи, она задумалась, но в конце концов отрицательно покачала головой:
— Да нет… Не было вроде такого…
— Так «вроде» или «не было»?
— Вроде… не было. Не знаю я, Брат… А ты у ельфы про то спроси. Чай жива ещё, ельфа-то? Она точно скажет…
— Эльфа? — я прищурился. — Так она их лечила?
— Ну да. Она ж знахарка, куда ж без неё-то… — бабка пожевала губами. — По-своему, по-ведовски лечила… Травками-порошками да наговорами всякими… Одному вот велела даже Звезду нательную да амулеты охотничьи посымать… а то, говорит, помрёт он. Как пить дать, помрёт… Брат Витин тогда проклянул её привселюдно… да что ей, нелюди — как с гуся вода…