Мирович громко командовал — солдаты упражнялись охотно, но все, нет да нет, поглядывали на цитадель. Еще бы — там сейчас находился тот, от освобождения которого зависело их резкое повышение по службе — а какой солдат не мечтает стать фельдмаршалом?!
Лейб-кампания, созданная «дщерью Петровой» была на особом положении, и пользовалась такими привилегиями, что даже блестящие гвардейские офицеры всех четырех полков яростно завидовали статусу сержантов — «кампанейцев». Все дело в том, что эти триста гренадеров Преображенского полка выступили по призыву тогда еще цесаревны Елизаветы, ночью 25 ноября 1741 года произвели в Петербурге очередной переворот, отстранив от власти регентшу Анну Леопольдовну, ее мужа герцога Антона-Ульриха и малолетнего императора, Иоанна Антоновича, третьего этого имени. Сопротивления им никто не оказал — это был самый бескровный переворот в истории Российской империи.
Ставшая благодаря им императрицей Елизавета щедро наградила своих приверженцев. Те, кто не имел статуса дворянина, стали таковыми, причем потомственно. Все рядовые гренадеры и фузилеры были приравнены к чину армейского поручика, вице-капралы соответствовали капитан-поручику, капралы — капитану, прапорщик «скаканул» до полковника, а подпоручик до генерал-майора. Так что карьерный рост у всех стал настолько ошеломительным, что гвардию черная зависть охватила. А капитаном в этой роте стала сама императрица, повелев ее назвать Лейб-Кампанией, что понимали буквально — «рота телохранителей».
Лейб-кампанцам пошили роскошную форму. Пользуясь любовью и покровительством императрицы, они получали от нее поместья и вели себя по отношению ко всем крайне распущено и высокомерно, буквально по-хамски. Каково на это было смотреть уважающим себя военным, когда сержант в расшитом золотом кафтане мог орать на заслуженного боевого капитана в скромном зеленом армейском мундире.
Про жалование вообще ходили легенды — оно было намного больше, чем у гвардейцев. Императрица частенько баловала своих «преторианцев» не только деньгами, но и дорогими подарками с украшениями. Не редко Елизавета Петровна выступала в роли крестной матери новорожденных, причисляя жен лейб-кампанцев в свои придворные фрейлины.
Потому в гвардии восприняли новость об упразднении Лейб-Кампании с энтузиазмом превеликим — мочи нет, чтобы так завидовать, лучше пусть все по одному ранжиру находятся…
Так что тайное известие о переводе всех «смолян» в ряды восстановленной императором Иоанном Антоновичем Лейб-Кампании, подействовала на капралов оглушающе. Они долго рассматривали записку и целовали подпись императора, тут же поклявшись на клинках шпаг не пожалеть живота, чтобы возвести «безымянного узника» на престол. Подпоручик Мирович, непривычно ощущая себя особой генеральского ранга 4-го класса, увидел в этом самый добрый знак — свергли малолетнего государя те, кто стал «лейб-кампанцами», а возведут его обратно на царский трон те, кто уже стал гвардейцем новой Лейб-Кампании.