После смерти Ламетри, помимо гадостей о нем самом, стали говорить еще, что всеобщий соперник и главный любимец суверена займет его место королевского атеиста — Фридрих II третировал духовенство и самого бога. Но ничего подобного! Вольтер этого места занять не мог. Перебранки между ними все учащались и учащались. Ужины перестали быть такими веселыми, за столом больше не господствовали свобода суждений и непринужденность.
Охлаждение сперва стало проявляться словно бы в мелочах. Вольтер пожаловался королю, что сахар ему стали подавать хуже очищенный, шоколад безвкусный, кофе и чай без аромата… Фридрих отнесся словно бы сочувственно, пообещал пробрать виновных, но ничего не сделал и на повторную жалобу ответил:
— Не могу же я повесить этих каналий из-за куска сахара!
Это не значит, что король не проявлял такого же коварства и неровного отношения к Мопертюи и другим лицам своего интеллектуального ведомства, но Вольтеру от этого не было легче.
Стали нарушаться и другие условия содержания его при прусском дворе. Одна из самых распространенных легенд о скупости и мелочности великого человека: якобы после ужинов он выносил из королевской гостиной свечные огарки и продавал их. На самом же деле он Стал продавать отпускавшиеся ему по условию ежемесячно двенадцать фунтов свечей. А чтобы не сидеть у себя в полной темноте, под предлогом, что должен взять в своей комнате рукопись или книгу, во время ужина брал свечу — не идти же через неосвещенные балы и анфилады — и возвращался без нее.
Казалось бы, это ненамного лучше продажи свечных огарков. Но вдумаемся, почему Вольтер так поступал. Не говоря уже о королевской пенсии — она, очевидно, все-таки выплачивалась, он был достаточно богат. Но мог нуждаться в наличных средствах… Чтобы обезопасить «апельсиновую кожуру», то есть не держать свое состояние в Берлине, а у него было тогда 300 тысяч ливров, Вольтер позже дал их герцогу Вюртембергскому под залог его земель, а пока не брезговал спекуляциями в Германии.
Еще более вероятное объяснение этой мелочной операции со свечами — демонстрация недовольства, ответ на плохой сахар, безвкусный шоколад, чай и кофе без аромата и другие признаки опалы.
Осень, сменившая такое счастливое прусское лето 1750 года, была для Вольтера осенью тяжелой. Прежде всего, вынужденный жить в летней резиденции, он страдал от холода и сырости. Так тяжело болел желудком, что стал напоминать обтянутый кожей скелет и вынужден был даже манкировать очень приятными обедами графини Бентинк… Она одна поддерживала его до самого конца во всех злоключениях при прусском дворе.