И наряду с этим, явно дурным, «приемом полемики» Вольтер, словно забывший, как его самого некогда заключили в Бастилию, в том же 1753 году выпустил новое исправленное издание «Века Людовика XIV», устранив в нем некоторые отмеченные Лабомелем ошибки. Однако, не признаваясь в пользе, принесенной книге примечаниями к франкфуртскому изданию, автор ее одновременно опубликовал и «Дополнения к «Веку Людовика XIV», где не полемизировал с Лабомелем, но страстно, нетерпимо, оскорбительно излил свое негодование по его адресу.
Обо всем этом весьма убедительно рассказано в статье Л. С. Гордона. Он приводит и чрезвычайно интересные возражения Лабомеля, касающиеся уже не частных ошибок книги Вольтера, но общей ее концепции.
Однако как ни красноречивы эти цитаты, как ни метко в «примечаниях» и особенно в «Ответе на «Дополнения» характеризуются Людовик XIV и его царствование, мне кажется, что исследователь не совсем прав, безоговорочно соглашаясь с аттестацией Лабомелем Вольтера как «панегириста режима, достойного лишь осуждения». Л. С. Гордон излишне пристрастен — в хорошую сторону к Лабомелю, в дурную — к Вольтеру. Это вполне объяснимо пылом открывателя, к тому же справедливо возмущенного исторической несправедливостью, но противоречит тому неоспоримому факту, что, уже готовя первое, берлинское, издание «Века Людовика XIV», Вольтер все усиливал и усиливал критику слабых сторон короля и его царствования, и это, как уже мной говорилось, навлекло на него недовольство Фридриха II. Что же касается неправомерности самого понятия «век Людовика XIV» — здесь Гордон тоже не поправляет Лабомеля, — я и с этим не могу согласиться. Ведь название книги подчеркивает, что речь идет не об одном монархе, но обо всей эпохе. Это понятие не отвергнуто исторической наукой. (Объективнее всех к Лабомелю Бестериан в книге «Вольтера» — 1969 г.)
Притом, конечно, Вольтер все-таки идеализировал Людовика XIV, и Лабомель дал характеристику его царствования, несравненно более правдивую, точную и справедливо жестокую. Л. С. Гордон приводит, и я ее сейчас повторю, большую цитату из «Писем» Лабомеля, дающую полное представление о различиях их позиций.
«Пусть покажут мне, — пишуг Вольтер в своих «Дополнениях к «Веку Людовика XIV», — хотя одну монархию на земле, где законы, отправление правосудия (justice distributive) и права человечества попирались бы меньше!» Но когда я вспоминаю все случаи частных и общих несправедливостей, совершенных покойным королем, я не могу читать эти строки без негодования. Как! Людовик XIV был справедлив, когда он забывал (а забывал он это постоянно), что власть вручается одному лицу лишь для блага всех?! Был ли он справедлив, когда вооружил 100 тысяч человек, чтобы отомстить одному сумасшедшему за оскорбление, нанесенное одному из его посланников? (Речь идет о споре испанского посланника с французским в Лондоне в 1662 году по вопросу о «старшинстве».) Когда в 1667 году он объявил войну Испании, чтобы расширить свои владения, несмотря на законность торжественного и свободного отречения? (Война из-за приданого королевы Марии-Терезии.) Когда он вторгся в Голландию, только чтобы унизить ее? Когда он бомбардировал Геную, чтобы наказать ее за то, что она не стала его союзницей? Когда он настойчиво пытался полностью разорить Францию, чтобы посадить одного из своих внуков на иностранный трон? (Воина за «испанское наследство». 1701–1714.)