.) и Палиссо могли нанести ущерб философам». Но, не будучи атакован лично, тем не менее считал
— «надо вершить суд над врагами».
Вольтер на этот раз суда не вершил. Отчасти потому, что сам он Палиссо не был задет. Мы могли уже убедиться, как он был чувствителен к личным обидам. Но, вероятно, принял за чистую монету заверения автора, что в «Философах» он бил по моде на философию, а не по ней самой, в его добродушии. В авторском «Комментарии к комедии», напечатанном в собрании сочинений Палиссо, тот писал, что хотел «только посмеяться над своими персонажами без того, чтобы их унизить».
Мнение Вольтера, однако, решительно разошлось с мнением века. Тогдашние «репетиловы» в комедии действительно атаковались, но она била и по Просвещению, только осторожнее, чем в прежних пасквилях того же писаки.
Обратимся к тексту «Философов». Старый слуга мадам Сидализ, Мартон, объясняет отвергнутому ею жениху дочери Розалии: «Мы хотим мужа, одетого в новое платье, — словом, мы выбрали философа», — и чуть спустя говорит о своей хозяйке: «Ум — вот что она обожает. Это — болезнь, неизвестная в 20 лет, но очень заразительная в 50… Мадам написала книгу, не брошюру, но том ин-кварте. Они (философы. — А. А.) над ней насмехаются, особенно ваш соперник. Если бы он знал ваш вкус, он бы ей не позволил аплодировать себе… Мадам окружают приятные льстецы…»
Отставленный жених крайне огорчен и хочет дознаться, в чем сила соперника и его партии:
«Дамис. И что они делают, философы?
Мартон. Чтобы завоевать доверие мадам? Секрет в том, что мошенник заслужил у нее звание ученого».
У креатуры мадам Сидализ, Валера, за которого она хочет выдать дочь, нет прототипа среди энциклопедистов. Он — именно примазавшийся к ним Репетилов. Но зато прототипами других персонажей были, кроме Руссо, Гельвеций, Дидро.
Персонаж, чьим прототипом является Гельвеций, говорит, высказывая главную свою идею: «Все люди одинаковы перед лицом природы», но тут же снижает ее, добавляя: «Однако не нужно забывать, что Сидализ — женщина».
Роман Дидро «Нескромные сокровища» неуважительно называется «забавной штучкой, достаточно философской».
Вольтера, неоправданно снисходительного к комедии, могло расположить к ней то, что Палиссо прошелся по Фрерону, кстати сказать, в том же году, когда была написана «Шотландка».
Скандальный успех спектакля «Философы» был очень недолговечен. Когда его через несколько лет возобновили в Комеди франсез, публика была уже настолько воспитана философами без кавычек, что появление актера, игравшего Криспена на четвереньках, зрительный зал встретил свистом, и ему пришлось встать.