— Здесь живут не только торговцы, — говорит Мухаммед. — Хотя в основном, конечно, они. У многих здесь только лавки, а квартиры в других районах. Мелкий рыночный и розничный торговец живет неважно. А цены у нас все время растут. Килограмм картошки стоит три дирхама, почти столько же, сколько килограмм сахара. Здесь, правда, дешевы овощи и фрукты, но и на них цены растут. Традиционный продукт питания — оливковое масло. Теперь и с ним трудности, хотя? Ларокко по его экспорту занимает четвертое место после Италии, Испании и Туниса.
Когда мне надо что-то купить, Ракаи отчаянно торгуется с продавцом. Они отходят в сторону. Я хоть и с трудом (разговор идет на местном диалекте), но все же разбираю: торговец считает, что «брат-марокканец должен помочь мусульманину, а не иностранцу», а Ракаи стыдит его: «Подумай, что о нас будут говорить за границей». Было интересно наблюдать за Ракаи, который в такие мгновения словно забывал свою обычную застенчивость и превращался в жесткого, неуступчивого «льва коммерции».
Внешне Ракаи мог бы сойти за уроженца юга Европы. К тому же он живет в Раба те, где большинство коренных жителей — потомки андалусиев. Я спрашиваю его об этом. Он не знает. Однако, как мне кажется, ему приятно думать о своем возможном родстве с андалусцами.
— Знаете, — говорит он, — я несколько раз проводил отпуск в Испании, видел Гранаду, Кордову, Толедо, Севилью. Природа там близка нашей. И отдых там хороший. Иногда он обходится дешевле, чем у нас. А памятники арабской культуры напоминают наши города.
На площади Объединенных Наций в 1980 г. я успел заметить лишь внушительность зданий Верховного суда королевства и городской ратуши, ранее называвшейся муниципалитетом, а теперь префектурой (амала) во главе с префектом (амилем). Нам показали тогда отлично спланированный фонтан, который вечерами меняет цвета своих вод (желтый, красный, синий, зеленый) под звуки андалусской музыки или вальсов Штрауса. Однако мы ничего этого не увидели и не услышали, так как фонтан не работал. Очутившись на этой площади в 1982 г., я узнал от Ракаи более интересные вещи.
— Эта площадь, — сказал он, — при французах называлась площадью Лиотэ в честь первого генерального резидента Франции в Марокко. Кстати, кое-где следы этого названия еще сохранились.
Он указал на фигурные каменные буквы — «площадь Лиотэ» — над входом в 12-этажное здание страховой компании на другой стороне площади.
— Здесь стоял памятник самому маршалу Лиотэ, — продолжал Ракаи. — А теперь его убрали, но совсем недалеко, в сад генерального консульства Франции. Видите в дальнем углу площади решетку этого сада? А за ней конную статую? Просто скандал! Самого главного колонизатора Марокко оставили, только чуть-чуть передвинули.