— Мы успеем до закрытия ворот? — задаю ей вопрос.
Я ловлю в ее голосе странное облегчение. Почему? Почему Асия ощущает его? А потом понимаю — потому что я сама подняла скользкую тему.
— Нет, — качает она головой. — Вы переночуете в моем доме и покинете Аркану завтра.
— Мы так не договаривались, — зло бросаю ей.
Нари Бидриж улыбается обманчиво мягко:
— Не переживайте. Вам не о чем беспокоиться.
Это меня и тревожит…
— А ваш муж уехал на границу с Бергом вместе с Ларре? — интересуюсь я.
— Да, — кивает женщина, не стремясь продолжить со мной разговор.
Мы едем в тишине. Слышен лишь шум стучащих по мостовой колес. Как вдруг неожиданно я ощущаю едкий, подобный кислоте, панический страх. Он, жаля, продирается по моему позвоночнику и обволакивает меня густым туманом.
— Остановите повозку! — громко кричу.
Асия переводит на меня взгляд и кажущимся спокойным голосом произносит:
— Не тревожьтесь, — мягко просит меня. А сама ведь ждала, что я так отреагирую. Ждала и боялась…
— Остановите, — рычу я совсем по-звериному.
А страх все нарастает. Непривычное, неприятное чувство. Когда оно еще раз так овладевало мной? И тут я вспоминаю. Фасций.
Чутье зверя не подведет. Рядом инквизитор. И не один, их много.
Повозка останавливается. Асия Бидриж смотрит на меня прямо, в упор и, уже не таясь, приказывает:
— Кулон! — жестко велит она.
Я ненавистно смотрю на нее:
— Снимете его с моего тела, — яростно говорю ей, скаля зубы.
— Договорились, — вдруг хладнокровно улыбается нари.
В тот же миг двери распахиваются. В повозку непрошеным гостем врывается яркий лунный свет. И я вижу людей, не имеющих запаха, но которых мне удалось недавно почувствовать. Они стоят замерев, словно ледяные скульптуры. Не шелохнутся. Даром, что в поверьях, старых сказках их зовут мертвыми…
Все-таки это была западня.
Я резко достаю из голенища сапога кухонный нож, что стащила в поместье Ларре Таррума. На серебряной стали все еще виднеются следы крови Инне, и я ощущаю его запах.
Не дамся! Живой не дамся…
И, разворачиваясь, вонзаю его в тело прекрасной нари. Той самой, что дала пред всеми богами клятву верности своему мужу Лени. Той, что находила утешение в объятьях Ларре. И, наконец, той, что сама вонзила нож мне в спину.
Лживая тварь.
Служащая серому гнету кобринской инквизиции. Даром, что платье Асия надела того же безликого цвета.
Она издает стон и удивленно смотрит на меня. Затем переводит взгляд на нож, торчащий из ее груди. Глаза нари широко и испуганно распахнуты. Кровь окрашивает ее светлое платье в чернильно-черный цвет.
Фасций с бельмом на левом глазу улыбается, но на его лице я не вижу ни радости победы, ни горечи от того, что я нанесла вред благородной, служащей карателям женщине. Лишь холод… Мертвецкий холод.