Мне жарко под ним. Грудь мужчины пылает, будто раскаленная. Мне никак не удается вывернуться из его захвата.
— Мне кажется, я проклят, — выдыхает он мне в губы. Я дергаюсь, и он целует меня. Искушение — вот что в этом прикосновении. Терпкое, липкое, несмотря на запах хмеля. Он дразнит, проводя языком по моему рту, и проникает внутрь с жадностью страдающего от лютой жажды.
Я кусаю его, но Ларре почему-то мрачно смеется.
— Как всегда отталкиваешь меня…
— Слезь с меня, — рычу, сквозь сжатые зубы.
Он перекатывается, высвобождая мое тело из плена.
— Ли-и-я… Непослушная волчица.
Мне хочется опрокинуть на себя чан с водой или зарыться с головой в чистый снег, чтобы стереть с себя этот мерзкий запах.
— Ли-и-я…
Его нетрезвость для меня — такой соблазн. Наконец-то ответить, вывалить на него в отместку всю эту грязь. Все равно ведь забудет, одурманенный этой хмельной ночью. Хотя знаю, что человек не поймет, я решаюсь поделиться с ним своими давними догадками. Просто не могу больше молчать.
— В твоих жилах течет волчья кровь… — признаюсь я, выдавая тайну, которую до сих пор бережно хранила.
Все сходится: и обычный мускусный запах его тела, напоминающий звериный, и странности, сводящие Ларре с ума — его тяга к лесу и моим братьям, а еще жуткое одиночество среди людей, мучающее несмотря на видимость дружбы с Лени.
И он прав: для него это проклятье. Норт никогда не сможет его одолеть и лишь будет страдать, убиваемый и порабощенный им навсегда.
— Я могу превращаться в волка? — наивно спрашивает меня мужчина.
— Нет. Ты никогда этого не сможешь.
Он не понимает серьезности моих слов. Страшной правды, которую я от него скрывала. Даже ему, моему врагу, я не решалась причинить ужасную боль такой истиной. Но она тоже мучила меня, сводя с ума не меньше, чем его.
— Издеваешься?
Таррум мне не верит, не готов признать, что один из его дальних предков, принадлежал к волкам и передал ему это страстное желание быть со стаей, но кровь людей, изрядно оказавшаяся в его жилах, перечеркнула навсегда возможность это осуществить. Хуже нет такой жизни…
— Ли-и-я… — искушая, тянет он мое имя.
Я не ухожу — сбегаю от него, не давая оказаться со мной рядом и не предоставляя возможности задать новый коварный вопрос. Мне самой на них тяжело отвечать, а молчание — хуже горчащей правды.
Я хочу вырваться на волю, но сейчас, чтобы сдерживаться, мне не нужен даже его поводок: я и так знаю, что снаружи коршунами кружат инквизиторы, желая отыскать сбежавшую пленницу и того, кто пошел против их воли, освободив ее. Я не хочу снова попасть фасциям в лапы. Хватит! Достаточно насиделась в их подземельях.