Мы их удивили.
Но зла я на Саттара не держу. Кому как не мне дано разделить его страсть к охоте? Легко могу я понять этот азарт, что овладевает хищником всякий раз в погоне за добычей. Думая об этом, вспоминаю, как охотилась со стаей в свой последний раз.
Тогда бежала я так быстро, что только и проносилась чернильно-черным пятном моя шкура. А олени ведь тоже были быстры, очень быстры. Впереди только и мелькали их зеркальца с темной каймой. Их казалось и не догонишь. Как вдруг на счастье свое я заметила, что один из них, молодой самец, тяжело дышал, не выдерживая темпа погони, и хромал на одну из ног.
Казалось, вот же он, совсем рядом. Да только неверно это, что олень беззащитен и слаб. Своим сильным и острым копытом, на самом деле, он запросто может проломить даже твердый и крепкий волчий череп.
Подобралась к нему я совсем близко. Рядом со мной был Китан — моя пара, моя любовь, моя поддержка. Он подстраховывал меня. Быстрой стрелой я кинулась вперед, целясь в нежную оленью шею. И удалось сомкнуть мне челюсти на его шкуре. Мой волк был все это время рядом, помогая мне повалить сеголетку.
В тот раз охота удалась. Стае удалось повергнуть еще двух оленей. А не ели тогда мы уже больше недели. Еще не слишком большой срок, но уже и не слишком приятный.
Людям Таррума не знакомо, каково это — голодать. Идти на охоту, от которой зависит судьба не только твоя, а всей твоей стаи. Забыть о сытости и усталости. Ведь правда состоит еще и в том, что Айсбенг — это наша тюрьма.
Если могли бы мы, то уже давно бы сбежали — да только на юге волчья стая не одна. Чтобы отправиться вглубь материка, туда, где в Эллойе будет вдоволь еды для моего брата, нужно занять чьи-то владения. Уничтожить тех, кто жил бы там до нас.
И дело не в жалости — звери такого слова не знают. Правда в другом. Ее страшно признавать. Мы свирепые хищники с севера, чьи стаи самые крупные на материке. Но в то же время, мы не в силах одолеть наших сытых и сильных соперников. Айсбенг убивает своих жильцов и день за днем делает нас слабее. Наши кости уже торчат так сильно, что даже шерсть не может этого скрыть. А холод — оружие зимы, которое мы никак не в состоянии побороть.
Я вижу, как звери в Айсбенге все больше копят в себе злобу. Настанет день, когда потеряв всякий страх, хищники с полуострова, обессиленные и ожесточенные, в отчаянии двинутся на материк.
Они погибнут. Не все, так большинство. Но сперва плодородные южные земли наберут крови немало.
И я боюсь этих времен. Да только, хоть я и даану, мне нечего предоставить зиме. Остается лишь петь поминальную песнь над еще одним поверженным ею волком…