— Пара слов, Бьюкенен, — сказал я, — прежде чем вы уйдете.
Мы проходили через холл, и он держал шляпу в руке, но при этих словах обернулся и последовал за мной в библиотеку.
— Ну, Фил, — сказал он, — в чем дело?
— Боюсь, мне больше не придется отдыхать, — ответил я.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что должен вернуться домой к своей работе, как хороший мальчик.
— Чепуха! Мы поговорим об этом через месяц.
— Вовсе нет. Мы должны поговорить об этом сегодня утром.
— Почему сегодня утром? Когда вы хотите уехать?
— Я думаю, что должен уехать сегодня днем.
— Сегодня днем? — быстро повторил сэр Джеффри. — Что случилось?
— Ничего не случилось, — ответил я. — Но я здесь уже почти три недели и решил больше не сидеть, сложа руки. Самые приятные вещи рано или поздно должны закончиться.
— Тогда какого черта вы утруждаете себя тем, чтобы сделать это раньше, если это может быть позже? Тут что-то не так.
— На самом деле, ничего не случилось, но чем дольше я остаюсь, тем труднее мне будет уехать.
— Я никогда не слышал такой чепухи — никогда, клянусь Юпитером! С тем же основанием вы могли бы сказать, что человеку бесполезно быть счастливым, пока он жив, потому что, в конце концов, он должен умереть.
— Мой дорогой Джеффри, вы не знаете, что такое привычка к работе.
— Я знаю, что вы не покинете Сеаборо-корт сегодня днем. Черт возьми, у нас сегодня званый ужин!
— Званые ужины — это опасное тщеславие. Диета из пера и чернил подходит мне больше.
Сэр Джеффри покачал головой.
— Это бесполезно, — сказал он. — Я чувствую, что вы что-то скрываете от меня. Если Брюер обидел вас…
— Ни в малейшей степени, — нетерпеливо перебил я. — Мне не нравится капитан Брюер, и он мне никогда не нравился; но он не сделал ничего, что могло бы стать чем-то раздражающим.
— Я старался сделать это место приятным для вас, — сказал сэр Джеффри.
— Оно восхитительно. Я приехал, знаете ли, всего на неделю или десять дней, а пробыл уже почти три недели. Разве это похоже на то, что я нахожу Сеаборо-корт скучным?
— И все же вы хотите покинуть нас!
— И все же я чувствую, что должен оставить вас — должен. А когда дело доходит до должен, то, чем скорее что-то будет сделано, тем лучше.
— Возможно, и так; и все же… Вы уверяете меня, что вас призывают перо и чернильница. Дело только в них?
— Боже мой, Бьюкенен! — нетерпеливо воскликнул я. — Вы адвокат истца, а я — заключенный в суде? Говорю вам, что мне лучше уехать — разве этого недостаточно?
— Так будет лучше для вас! — повторил он.
— Да. Воздух Дарема мне не нравится. Вы это понимаете?