– Не Терёшка бы – ловца душ мы бы под личиной не распознали, – закончил Молчан. – И Милена нам знатно пособила.
– Ну, вот опять, – аж расстроился Иван Дубрович. – Как что дельное по дороге случается – так без меня… Ровно нарочно. Я живых худов еще отродясь не видывал.
– И благодари Белобога, Ваня, что не видывал, – нахмурился Богдан Меткий. – А у тебя, малый, дар, что и говорить, редкостный. В Китеже наставники, об заклад бьюсь, из-за тебя передерутся, если решишь в учениках остаться.
Терёшка опустил голову еще ниже и зарделся.
– Э, разве в войске у Великого Князя служить – хуже, чем в Охотниках? – засмеялся Василий, взъерошив приятелю Миленки и без того растрепанные вихры. – Не одной же Цитадели все сливки доставаться должны. А мы этот рыжий гриб-подосиновик в Моховом лесу первые нашли!
Воеводе тоже было что порассказать товарищам. Окончательно онемевшим от того, что выложил им Никитич. Отправиться ночью в запретный царский сад вызвались все, но взять с собой Добрыня решил только Василия, а приказы воеводы в отряде не обсуждались.
Остаток дня и вечер тянулись медленно. Победители чермака отсыпались с дороги. Добрыня с Казимировичем укладывали седельные сумки, приводили в порядок оружие. Мадина не объяснила, куда они едут и когда вернутся во дворец – под утро или раньше, но из слов царицы воевода понял, что нужно быть готовыми ко всему.
– Останешься опять за старшего, – велел, собравшись, Добрыня Ивану Дубровичу. – Если, мало ли, не успеем к утру вместе с Провом назад возвратиться и явятся люди Николая вас из дворца выпроваживать, тяни время сколько сможешь. Из Бряхимова не уезжайте. Остановитесь на каком-нибудь постоялом дворе в предместье, у северных ворот – и дожидайтесь вестей от нас с Василием. Не думаю, что у Мадининого деверя наглости хватит великоградских послов попытаться в заложники взять, но, если все-таки хватит – пробивайтесь из города с боем. А самое главное, сбереги всех наших – и себя, Ваня.
Молодой богатырь медленно кивнул темно-русой головой: понял, мол. Только во взгляде читалось – и вы вернитесь невредимыми.
– Чудо-доспехи охраняйте как зеницу ока, – деловито добавил Добрыня. – Зря мы их с собой в Бряхимов тащили… Не для того железные мастера над этой броней столько трудились, чтоб дурень, лишь о себе мыслящий, на их работу лапу наложил.
В Дубровиче воевода не сомневался: тот не подведет и сделает всё как надо, самим бы не оплошать. Воевода уже надевал в горнице кольчугу, когда к нему подошел Терёшка. Выглядел парнишка – решительней и серьезней некуда. Губы сжаты, рыжие брови над темно-голубыми глазами нахмурены.