Эбби сперва не поняла, что та хочет сделать, потом затрясла головой, замахала руками, выхватила туфельки и, закричав: «Сама! Сама!», надела их на ноги. Туфли подошли идеально.
Девочка, показав на себя пальцем, представилась:
- Мина!
Она немного осмелела и теперь, не скрывая своего любопытства, разглядывала огненные кудри гостьи. Видно было, что ей очень хочется их потрогать, но она не решается. Эбби взяла прядь своих волос и пощекотала ладонь девочки, та зажмурилась от удовольствия и захихикала.
- Спасибо, Мина, дальше я сама справлюсь, - сказала Эбби, стараясь четко выговаривать слова и повысив голос.
Потребовалось несколько попыток, но ей, наконец, удалось объяснить Мине, ей не надо помочь одеться, обуться, умыться и что кофе она тоже в состоянии налить себе сама.
Для надежности она проводила девочку до дверей, кинула охранникам, все-таки стоявшим в коридоре: «Привет, парни», захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.
Кажется, теперь ей не удастся остаться одной ни на минуту…
Эбби горько рассмеялась. Ну что ж, как говаривала ее бабушка: «Лучше смеяться, чем плакать».
Она продала душу прекрасному дьяволу, против которого, пора уже себе признаться, у нее нет воли.
Эбби пригладила волосы и задумалась, как скоро они увидятся снова и как ей при этом себя вести.
Зейн был уверен, что его выпишут уже сегодня, но это казалось неоправданным оптимизмом.
В ванной комнате она обнаружила ванну, которая, к счастью, была похожа на ванну, а не на бассейн (хотя бассейн тут где-то наверняка имелся). На мраморном умывальнике в ряд выстроились хрустальные флаконы с ароматными маслами. Она открыла кран, вылила сразу полпузырька и погрузилась в благоухающую воду.
После купания она натерлась еще одним маслом с чудеснейшим запахом, обмотала голову полотенцем и впервые за сутки ощутила, что ей удалось хоть немножко расслабиться.
Эти зачатки идиллии разрушил голос, доносившийся из спальни. Очевидно, ей не удалось убедить Мину, что она может сама о себе позаботиться.
Эбби открыла дверь.
- Спасибо, Мина, но я…
Остатки ее спокойствия улетучились.
Мина была там с двумя другими служанками, одна из которых складывала дамское белье в ящики массивного резного комода. Эбби сначала подумала, что привезли ее чемоданы, но это было не так. Другая помогала Мине развешивать в шкафу женские вещи, с которых еще даже не были удалены ярлыки.
Но больше всего ее смутил четвертый человек, находившийся в комнате.
Эбби застыла, не в силах двинуться, и только ждала, когда Зейн наконец заметит ее присутствие.
На нем были темные брюки и белая рубашка с расстегнутым воротом. Она впервые видела его в европейском платье, которое еще лучше, чем арабский костюм, подчеркивало его идеальное телосложение. Левая, разбитая часть лица была сейчас скрыта от нее, и, глядя на его точные и безупречно скоординированные движения, нельзя было и подумать, что лишь две недели назад этот человек побывал в тяжелейшей автокатастрофе, а еще вчера еле передвигался по больничной палате.