По окончании доклада императору за обедом у меня собирались офицеры моего штаба. Обеденное время было очень ограничено. Я считал необходимым дать офицерам время отдохнуть. К сожалению, я не мог удлинить обеденное время даже и тогда, когда у нас были за столом гости. Сохранение трудоспособности моих сотрудников я должен был ставить на первый план, ведь от большинства этих офицеров требовалась шестнадцатичасовая ежедневная работа. И это в продолжение всей многолетней войны. Мы ведь были вынуждены при штабе, как и в окопах, использовать наш человеческий материал до последней степени.
Послеобеденное время мало отличалось от предобеденного. В сильном утомлении садились все в 8 часов за ужин. Он заканчивался групповыми беседами в соседних комнатах. Ровно в 9 часов вечера генерал Людендорф давал знак к окончанию бесед. Разговор в нашем кругу был всегда очень оживленный. Он непринужденно и откровенно касался непосредственно затрагивающих нас дел и фактов. Здесь царило и веселье. Поддерживать его я считал своим долгом перед сотрудниками. Я радовался тому факту, что наши гости часто бывали поражены, с одной стороны, уверенным спокойствием, с другой — непринужденностью нашего обращения.
По окончании нашего вечернего совместного пребывания мы все отправлялись в служебное помещение. Туда в это время поступали последние дневные донесения, и там зарисовывалось положение на различных фронтах. Объяснения давал один из молодых офицеров генерального штаба. От событий на театре военных действий зависело, должен ли я был теперь же еще раз подробно говорить с генералом Людендорфом или мог освободить его. Для офицеров моего более тесного штаба теперь начиналась новая работа. Часто только в это время намечались окончательные решения и распоряжения и рассылались предписания и предложения по армиям и другим местам.
Занятия никогда не кончались раньше полуночи. Доклады начальников частей генералу Людендорфу почти никогда не кончались раньше первых часов следующего дня. Только в самое спокойное время мой главный генерал-квартирмейстер мог покинуть свою рабочую комнату перед полуночью, чтобы снова явиться туда в начале восьмого часа утра. Мы все радовались, когда генерал Людендорф мог позволить себе более ранний отдых. Жизнь, труд, мысли и чувства у всех были общие. Воспоминание об этом и теперь вызывает у меня чувство благодарности и удовлетворения.
В общем, мы представляли собою тесно спаянный круг. Конечно, смена персонала происходила незначительная. Все же от времени до времени было возможно, удовлетворяя настоятельные требования офицеров, хотя бы временно посылать их на фронт. Были также случаи необходимости посылки офицеров в особенно важные части нашего фронта или фронта наших союзников. В общем же разносторонняя и в высшей степени сложная работа требовала длительного пребывания по крайней мере старших офицеров на своих местах в штабе.