«Барат! Где же Барат?» – Олтер вытянул шею, пытаясь разглядеть верного горца, который остался в проулке, однако вместо него увидел Юсси. Старик шикнул на Юркхи подле ограды, сунул ему под нос сухонький кулачок – и засеменил к раненому Оли.
Узкие темные глазки беспокойно оглядывали мальчишечью фигурку посередь двора, халат развевался… Вдруг в воздухе мелькнул еще один снаряд – и острие вырвало клок в боку степняка. Юсси крутанулся и зашипел рассерженной рысью.
– Ну-ка… – прогудело за спиной, и Олтера легонько приподняли за подмышки и поволокли к дому. Юсси, подобрав дротик и скособочившись, семенил следом.
– Сейчас, сейчас, маленький гость… – вновь загудели в ухо, и Олтер узнал бас Вуго, заморского повара.
Здоровяк спиной распахнул дверцы, втаскивая Олтера в просторную кухню. Юсси бросил прощальный взгляд во двор, ухватил толстенный закопченный вертел и заклинил дверцу. Звуки боя отрезало.
– Но куда!.. – трепыхнулся наследник, однако руки черного повара держали крепко. – Там же Барат! И ребята!
– Ну-ка, йок! – неожиданно властно прикрикнул обычно улыбчивый Юсси. – Не трепыхайся! Ребят, йок, не тронут. Бронзовым людям только ты нужен!
После окрика Юсси распахнувшие рот поварята бросились от очагов прочь, забились в угол. Вуго проволок Оли мимо крутобоких котлов и длинных каменных столешниц, затем открыл спиной следующую дверь. Они вывалились на задний двор, окруженный увитым вечнозеленым плющом невысоким заборчиком.
– Ну-ка, йок. – Озабоченный старик вытащил ножик и ловко вспорол наследнику рубаху. Распустил ее на полосы. – Нужно вытащить, йок. Стерпишь?
Олтеру было совсем не больно, только силы у него совсем кончились. Листва по-прежнему шелестела в голове, а золотой желудь вдруг напомнил о себе, начал наливаться жаром. Внезапно Олтер припомнил, как жрец Харис вручил ему амулет. А что, если…
– Подожди, – шевельнул губами Оли, останавливая старого степняка, ухватившегося за древко. Вуго держал наследника, придавливая к лавке. – Подожди…
Олтер сжал желудь в кулаке, прикусил губу и кивнул. Юсси резко выдернул дротик, а Олтер тотчас, скосив глаза, вложил в глубокую рану амулет. Боли не было – от раны словно разбежались сотни муравьев, щекоча лапками; огромные дубы закачались, будто перед грозой… Края раны сошлись на глазах, перестала течь кровь, кожа забугрилась шрамами, рубцами, а затем и они сошли на нет – и вскоре золотой желудь покоился на чистом, неповрежденном плече. Словно и не было этой жуткой раны.
– Итиж ты!.. Паготова бородавка! – вдруг раздались изумленные возгласы вокруг. Кто-то присвистнул.