В пятидесятые годы Натали наслаждалась ролью хозяйки салона. Она решительно отказалась от страсти к театру, которая так будоражила и волновала ее воображение. Понимание, покой и доверие – теперь это стало самым важным. L’enfant terrible («ужасный ребенок»), которым она была в тридцатые, был теперь похоронен глубоко в прошлом. Княжна принимала гостей в своей квартире на Парк-авеню (сколько обедов было там устроено в честь Майнбохера!), на Ямайке, в коттедже в Монтего Бей, и конечно же в Фэерфилде, имении в Коннектикуте. У Уилсонов был прелестный дом в духе построек Новой Англии, и гости с удовольствием проводили время у бассейна в часы, когда подают коктейли после партии в теннис или жаркого дня на пляже. «Атмосфера была очень свободной, – вспоминает Дениз Тюаль, – а Натали могла быть очень забавной. Однажды я спросила ее, не жалеет ли она, что рассталась с актерской карьерой, и она мне ответила шуткой, перевернув свое имя. “Ты знаешь, Дениз, я уже становилась настоящей Патали Навей![247] Самое время было остановиться…” Я до сих пор слышу ее смех».
Писатели Анита Лоос[248] или Ноэл Кауард читали Натали первые страницы своих новых произведений, у нее бывали продюсеры, режиссеры, звезды сцены и экрана… Списки приглашенных – только ум и талант могли привлечь княжну – кружили головы даже самым пресыщенным name-droppers[249]. Нью-Йорк не знал такой блестящей компании со времен Круглого стола в отеле «Алгонкин», Дороти Паркер и Роберта Шервуда, которые принадлежали к этому легендарному кругу и были близкими друзьями Уилсона. Джек и Натали прекрасно дополняли друг друга: язвительный ум и темперамент против легкости и нежности. Княжна была идеальным слушателем, она успокаивала, давала советы и усмиряла все бури. Контракты подписывались, дела шли и отношения были настоящей идиллией только благодаря ее интуиции и такту. Но к 1957 году, когда Джек Уилсон продал Фэерфилд, княжна искала прибежище в Коннектикуте все чаще.
Джек Уилсон принадлежал к тому поколению, для которого алкоголь был основой всей социальной жизни. Воображение, энергия, обольщение… стакан виски казался бесценным, и многие их друзья стали жертвой этого бедствия. Страсть Джека к алкоголю, все усиливающаяся с начала тридцатых, имела самые драматические последствия и в делах, и в частной жизни. Он становился агрессивным, мелочным, несдержанным – мало-помалу друзья, да и весь Бродвей, отвернулись от него. Дошло до того, что в августе 1951 года даже Ноэл Кауард, стоически выдержавший столько предательств, решил положить конец их партнерским отношениям. В кого превратился блестящий продюсер, которому мы обязаны появлением «Джентльмены предпочитают блондинок» или «Поцелуй меня, Кейт»?