. Сила духа княгини и то, как стойко она переносила страдания, ошеломляло многих. Она попросила отвести ее в тюрьму и долго молилась в тишине, стоя рядом с убийцей. А потом написала письмо Николаю II с просьбой помиловать его. После похорон мужа Елизавета Федоровна осталась в Москве и занималась исключительно благотворительностью. В 1910 году она продала все свои драгоценности и основала Марфо-Мариинскую обитель, где стала настоятельницей.
«Ее все знали и любили за то, что она посвятила свою жизнь подвижничеству и благотворительности»[82]. Она спала на досках, все время проводила подле неизлечимо больных, окружая их самой нежной заботой. «Толпа встречала ее, преклонив колени. Люди целовали ей руки или край одежды, когда она выходила из машины»[83]. Во время ареста большевиками она сохраняла спокойствие и благость и последовала за тюремщиками без возражений.
«Тетя никогда не одобряла второго брака отца и не интересовалась судьбой детей, родившихся в этом союзе, – пишет великая княгиня Мария, – и вот судьба распорядилась так, что тетя Элла и Володя провели свои последние месяцы жизни на этой земле вместе, что их очень сблизило и научило ценить друг друга. Своей долгой и невыносимо мучительной смертью они скрепили свою дружбу, которая стала утешением для них обоих во время выпавших на их долю тяжких страданий…»[84]
Когда останки убитых были найдены, то обнаружилось, что раны лежавших в шахте были перевязаны лоскутами ее апостольника…
Гроб с телом великой княгини перевезли в Иерусалим: она погребена под храмом равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. «Во время перевозки из Пекина в Иерусалим в стенке гроба великой княгини появилась трещина, и через нее стала вытекать прозрачная благоуханная жидкость. Ее тело осталось нетленным, и у ее гробницы происходило много чудесных исцелений»[85].
Княгиня Палей с дочерьми очень скоро уехали из Финляндии в Швецию, где они прожили до весны 1920 года. Тогда Ольга задумала снова вернуться во Францию – предстояло решить множество проблем, связанных с их домом в Булонь-сюр-Сен, где так же, как и во дворце в Царском Селе, в 1914 году проводилось много работ по благоустройству. И когда княгиня, проведя все лето в Швеции, приехала в Париж, на нее, как она и предполагала, накинулись подрядчики.
В тот период она сильно сдала. «Она была почти прозрачна, мертвенно бледное лицо пересекали глубокие морщины. Казалось, вся она как-то уменьшилась, будто съежилась под черным платьем вдовы, – вспоминает ее падчерица. – Горе совершенно преобразило ее; теперь это было жалкое, сломленное судьбой создание, которое с трудом могло говорить и думать. Ее великолепная уверенная манера держаться, ее спокойствие и невозмутимость полностью исчезли. Она самозабвенно, со страстью отдавалась своему несчастью»