15 мая. Понедельник. Был на выставке в Академии художеств картин и редкостей. Два ковчега XII века византийской финифти, тарелка русская, тарелка западная XV или XVI в. Ваза финифтяная китайская из собрания Марии Николаевны[262]. Меч Бориса Михайловича Шеина[263] [из собрания][264] Константина Николаевича.
Попался Платон Васильевич Павлов[265], который проводил меня почти до Исакия. Говорил о преследованиях правительства на его особу. Звали в Харьков, в Казань, да здесь в Петербурге лучшее, сохраннее, здесь хоть нельзя так вдруг схватить, а там возьмут и ушлют. Вот, например, Щапов. Вообще на эту тему он давно уже ноет и даже бьет на нее, желая представить из себя мученика за либерализм. Он прямо и сказал, что он жертва, такая же как Пирогов. Что он и Пирогов — все одно, ибо за одно пострадали, разница в величине, одна значит 5, другая 2, и т. д., а все одно. Два стана — правительство и оппозиция. Они из оппозиции, и потому жертвы.
Вообще, он старался в разговоре со мною выставить себя в свете пропагандира свободы и прогресса. Это так, наговорить о себе — большое самолюбие.
Вечером был у Галахова. Рассказывал, что в одной деревне староста раздал «Положение» по два листа на двор и сказал, что на два двора не достало. В другом: Читали вам «Положение» (управляющий и староста)? — Слышали, да читали-то они через лист, все перевертывали, надо прочесть все. Действительно, управляющий заметил, что он, читая ссылку на какую-либо дальнейшую статью, перевертывал несколько листов, и это, может быть, показалось, что не все читали.
Во всем высказывается недоверие к правительству и вера в одного царя.
Много прекрасных лиц, даже несравненно прекраснее находим, но отчего же нет в них того, что особенно влечет к любимому прекрасному. Какая сила в этом. Что именно тянет, манит, влечет. К чему прирастает сердце, какой физиологический процесс, что это нечто больше всего нравится и трогает. Самолюбие играет, конечно, главенствующую роль, но как оно переходит в любовь к другому с полным отвержением себя. Какие найти основные [порывы][266] в сочувствии и вообще в любви.
Любить можно и не живя вместе. Область вашей любви есть особый мир, храм, в котором все предметы священны, лишь бы они заняли там место. Мы любим, например, Гарибальди и т. п. героев за то, что они любят нас. Идут за нас, за наши священнейшие предметы, идеи, чувства. Будто для любви к Гарибальди непременно нужно быть с ним знакомым или другом его, или жить с ним.
Как вчера все эти мысли были хороши и свежи и как нынче вялы и сонны. Сон имеет силу разлагающую, утешающую чувства и страсти. Пропадает, теряет свое жало грусть, когда поспишь, забудешься.