Один из сопровождающих меня в этом долгом походе молодой боец присел на камень возле костра. На левой руке у него только два пальца. Однако, несмотря на такое увечье, он отлично ведет велосипед по трудным тропинкам в джунглях и может справиться даже с мотоциклом и машиной. Рассказывая мне свою биографию, он все время подчеркивает, что в ней нет ничего исключительного. Вот уже шесть лет он участвует в боях Армии Освобождения Южного Вьетнама, был солдатом в прославленном батальоне «Плайя Хирон»[27]. Несколько раз ранен. Самое тяжелое ранение получил в 1961 году в бою против сайгонских парашютистов: пули врага изуродовали его лицо и повредили руку. Началась гангрена. Пришлось ампутировать три пальца левой руки. Подлечившись, боец вернулся в строй.
— Я еще пригожусь! — твердо говорит он.
Молоденькая связистка, мужественно выдерживающая нелегкий многокилометровый путь, преодолевая робость, свойственную южновьетнамским девушкам, рассказывает:
— Мне было девять лет, когда родители отдали меня в услужение. Богатый купеческий дом в Сайгоне, семья из семи человек, большая вилла. Приходилось делать все, что прикажут. Ты спрашиваешь, дорогая старшая сестра, умела ли я в этом возрасте стирать, убирать, готовить?.. Нужно было уметь — ведь мой заработок был очень нужен родителям и всей нашей семье. Отец работал на плантации каучука простым кули… Жили мы в большой нужде. Нам дорог был каждый пиастр… Вставала я в четыре часа утра, а ложилась в одиннадцать вечера. Спать приходилось в кухне, на голых досках, вместе с хозяйским псом… Школа?! Да кто же мог думать о ней в моем положении! Школы существовали только для богатых…
Да, моя собеседница не могла посещать школу ни в Сайгоне, ни позже, когда после шести лет тяжелой каторжной работы у купца вернулась в деревню, чтобы вместе с отцом и матерью — двумя бедняками, едва существующими на мизерную плату, — работать на плантации каучука. Учиться она смогла лишь много позже, когда оказалась в освобожденной зоне…
В пути я не раз спрашивала у своих молодых спутников из охраны, не противились ли их родители тому, что они, такие еще юные, уходили в партизаны? Не боялись ли старики, что их дети подвергнутся страшной опасности и лишениям, участвуя в Сопротивлении? Но ответы были одинаковыми. Родители поддерживали решение своих детей, собирали их в дорогу и напутствовали: идите туда, где действует Национальный Фронт, где осуществляется его власть. Южновьетнамские патриоты стремятся не допустить, чтобы их сыновья служили в армии сайгонских марионеток, а дочери бродили по улицам больших южновьетнамских городов в поисках работы. Теперь каждый патриот Юга знает, что участие в Армии Освобождения — это не только винтовка или автомат, но и книга, не только бои, но и систематическая учеба, а также овладение профессиональными знаниями! Словом, Фронт Освобождения — это новая, лучшая жизнь.