Солнце стояло уже высоко, когда меня разбудил шум под окном. Подошел «мамми-лорри» с обычным грузом торговок, шофер резко затормозил, и с крыши грузовика упали две корзины с птицей. Начавшаяся перебранка между водителем и одной из «мамми» разносилась на несколько кварталов вокруг.
Я не стал завтракать в своей гостинице, а, заехав по пути в магазин, купил сыру и банку сока. В Котону меня ничто больше не удерживало, и я заторопился к нигерийской границе.
Снова встреча с полицией, на этот раз много серьезнее. чем на предыдущих границах. Нигерийских постовых смущало, не собираюсь ли я продать свою автомашину в Нигерии. Мои заверения, что спекуляция транспортными средствами — не мое занятие, наталкивались на глубоко укоренившийся скептицизм.
— У вас нет доказательств, — монотонно повторял офицер. — Если не оставите залога, я вас не пропущу.
— А велик залог? — спросил я.
— Он должен быть равен стоимости машины.
Продолжать спор было бесполезно, но и возвращаться в Аккру с «самого порога» было обидно. Что делать? Вероятно, упорство вооруженного инструкциями пограничника победило бы в конце концов мою настойчивость, но тут мне повезло. Когда я убеждал офицера проявить снисходительность, к бараку пограничников подкатила роскошная американская машина и из нее вышел полный, с надменным лицом мужчина. Он подошел к нам и слышал часть нашего разговора.
— Вы кто по профессии? — обратился он ко мне.
— Журналист. Из Советского Союза.
Повернувшись к офицеру, мужчина важно вымолвил:
— Пропустите. Скажите, что я распорядился.
И, не слушая моих благодарностей, он вошел в барак и исчез в его недрах. Я заторопился к машине. Офицер махнул пограничникам рукой, я нажал на газ.
Город Западной Африки многообразен иначе, чем город Европы. Если смешение черт в облике европейского города часто возникало в результате наслоения стилей различных эпох — от романских базилик и готических храмов до небоскребов, то каждый большой город Западной Африки многолик и потому, что в нем скрещиваются различные национальные и культурные традиции самого континента, и потому, что в его архитектуре и планировке по сей день запечатлено длительное господство Европы над Африкой.
Таковы Дакар, Абиджан, Аккра и даже маленькие Ниамей и Ломе. Но ни один из них не может сравниться с Лагосом. Лагос — это море, в которое, подобно рекам, вливаются потоки уходящих из деревни крестьян — йоруба, фулани, хауса, ибибио и многих других населяющих Нигерию народностей.
Приближение к Лагосу чувствуешь задолго до того, как дорога превратится в улицу. Постепенно на узком шоссе возникает все больше машин. Все более частыми становятся рекламные щиты с призывами пить пиво «Гинесс» и пользоваться шинами «Данлоп». Лес редеет, и через несколько минут невозможно различить, где кончаются пригороды и начинается нигерийская столица. Лишь услышав гудки кораблей в лагуне, увидев подъемные краны порта, говоришь себе: