На рассвете взбираемся па обрыв над рекой, на сборный пункт нашей группы. Утро ветреное и дождливое. Члены одного из наших хозяйств сильно запаздывают, и мы стоим молчаливо, ожидая их под намокшими деревьями. Дождь обдает нас холодными брызгами, а ветер пронзительно свистит в листве деревьев.
И вдруг среди всех этих невзгод я чувствую какое-то облегчение.
Солдаты, сидевшие в траншеях или валявшиеся в грязи на полях затяжных сражений, знают по собственному опыту, что наступает момент, когда перестаешь ощущать все невзгоды, свыкаешься с ними. Человек, ведущий спокойную жизнь в городе, тяготеет душой и телом к удобствам. Для человека целеустремленного, особенно для революционера, такое положение опасно. Поэтому одно из двух: или человеку удается переступить через эту грань и воспитать в себе безразличие к жизненным удобствам, или же он отступает от своей цехи. Однако стоит лишь перешагнуть через эту грань и отнестись безразлично к невзгодам, как они перестанут ощущаться в дальнейшем.
Нс как много нужно преодолеть, чтобы переступить эту грань в партизанской борьбе, которую ведут «хуки»; для этого нужно побороть даже больше, чем невзгоды, которые испытываешь на обычном поле брани. Тяготы, которые переносишь в рядах регулярной армии, носят преходящий характер, так как знаешь, что со временем тебя обязательно сменят и направят в тыл на отдых; если же не поешь вовремя или твой паек скуден, то знаешь, что стоящие за гобою могучие силы вскоре снабдят тебя всем необходимым и что поэтому твои лишения носят временный характер. Так именно обстоит дело в отношении сил врага, от которого мы спасаемся теперь бегством и который пребывает в лесной чаще лишь несколько дней, а затем возвращается в свои казармы, на свои койки и в свои столовые. Однако у нас все эти лишения и голод составляют неотъемлемую часть жизни. Поэтому одно из двух: или мы преодолеем все эти невзгоды, или же они одолеют нас; вот почему мы пересиливаем их и не считаемся с ними.
Сегодня я достиг состояния полного безразличия, которое порождает не оцепенение, а бодрость, — именно так обстоит дело в этой борьбе. Наконец появляются запоздавшие члены одного из хозяйств. Мы отправляемся по тропе, ведущей к югу. Поклажа кажется легкой, и на ум мне приходят мотивы всех песен нашего движения.
Дорога теперь легче. Мы ступаем по длинным, с изгибами, склонам, где между деревьями больше просветов и меньше поросли. Эти склоны похожи на просторные вестибюли с колоннами, слегка затуманенные мелким моросящим дождем. Вдруг дождь, словно равняясь на мое настроение, перестает, будто его вместе с мглою всосала в себя какая-то стихия наверху. Через колонны робко пробиваются лучи солнца, скользя по дрожащим, словно струны, дождевым каплям на листья.