Вдруг он почувствовал злое желание. Поднялся на локте, сдернул с нее одеяло, оглядел и огладил ее всю.
– Хочешь? – вполголоса спросила она, как будто и не спала. – Иди ко мне. Иди сюда, мой хороший, – и ласково обняла его.
Ему казалось, что он одновременно и мстит за осужденных ею, и вместе с тем погружается в теплое хранительное лоно Фемиды, Немезиды и всех трех Эринний…
* * *
– А вот к примеру, – говорил Легран в прихожей, прощаясь с Сезамом. – А вот к примеру, допустим-предположим, что я вдруг совершу преступление.
– Ты?
– Погоди! Предположим, я же сказал! И вот меня судят. А судья – она. Я имею право дать ей отвод? И объяснить почему. Так и так, уважаемый суд…
Он нервно захихикал.
– Не понял, – сказал Сезам. – Ты про что?
– Ведь она же судья! – воскликнул Легран.
– Ах, да, да, да, – покивал Сезам, взял с подзеркальника сумку Марины, вытащил замшевый футляр, достал оттуда какую-то штучку на широкой ленте. Сунул в рот и пронзительно свистнул. У Леграна чуть уши не лопнули.
– Серенький!!! – раздался из комнаты крик Марины. – Совсем с ума?! Дай поспать!!!
– Судья, судья, – сказал Сезам, пряча свисток в футляр. – По волейболу. Республиканской категории.
Леграна пот прошиб. Он даже икнул. Невероятное, сказочное облегчение, просто камень с сердца в самом прямом смысле, дышать стало легче, но вместе с тем – очень обидное разочарование: все его ночные ужасы оказались чепухой.
– Точно? – переспросил он.
– Да какая тебе разница? Всё, пока-привет. Звони-заходи!
* * *
Навстречу Леграну по дачной аллейке бежала соседка, Галина Ильинична.
– Леня! – крикнула она и с размаху обняла его. – Ленечка!
Что за нежности? Они вообще-то едва здоровались.
– Ленечка, – запричитала она. – Главное, Коленька жив! Жив твой мальчик. Светланочка сумела его в окно вытолкнуть. А сама не успела. – Соседка всхлипнула. – Сгорел ваш дом… И все сгорели. В четыре утра…
Легран тоже заплакал, обнимая соседку.
Но вдруг подумал, что Бог не стал бы так странно наказывать его за то, что он изменил Светочке. Бог нашел бы способ покарать его лично.
– Не вижу логики, Галина Ильинична! – сказал он и проснулся.
* * *
Электричка как раз подъезжала к станции.
«Нормалевич, – думал Леня Гранильщиков, сойдя с электрички, шагая по еще прохладной дороге к дачному поселку и думая о Светочке с любовью и нежностью, но совершенно без вины и раскаяния. – Нормалявичус».
Смысл жизни
Сюжет для небольшого романа
– Нет, нет, нет, – говорила она, сидя в постели, опершись спиной о стену и обняв колени.
Постелью был разложенный диван.
Ее крупные ладони и длинные пальцы казались красивыми, когда она была одета. Хорошо смотрелись на фоне чуть-чуть просторной одежды, которую она так любила, потому что была очень худа. А сейчас, когда она была совсем голая и видны были костистые плечи, острые колени и выступающие ребра, кисти ее рук казались слишком большими, суставчатыми и неприятно белыми – тем более что на них косым квадратом падал лунный свет из окна. «Как ужасно! – подумала она. – Как будто скелет».