— Ну, там посмотрим, — бурчит дон Альфонсо и направляется к своему автомобилю.
— Старый жмот и живодер, — говорит Пако, приглашая нас в кабачок на чашечку кофе. — Случись у нас заваруха, его первого укокошат — еще задолго до того, как дойдет очередь до меня. — Он смеется. — Можешь мне поверить, Хосе, если позволял контингент, я пока еще не отказывал в выезде ни одному приличному рабочему, плевать мне на помещика!
Сам Пако если и не живодер, то во всяком случае, как в открытую заявляет Хосе, мелкотравчатый приспособленец. Когда-то давным давно он был рабочим на небольшом заводе по выработке оливкового масла и на первых пора д сражался на стороне республиканцев. Увидев, что они проигрывают, он вопреки своим убеждениям переметнулся к фашистам. Сейчас он зарабатывает около полутора тысяч песет в месяц, ведя бухгалтерию у частных коммерсантов, и около тысячи песет как секретарь профсоюза. Что он берет взятки у рабочих, желающих выехать за границу, совершенно очевидно — не глупее же он своих коллег по всей стране. Однако время от времени подвертывается случай провернуть дельце и с каким-нибудь крупным помещиком. Он старается по возможности никому не вредить и играть роль все понимающего защитника народа.
В кругу семьи, как водится, он подшучивает над Франко и его режимом. Случись так, что ветер подует в другую сторону, он, вне сомнения, сразу же постарается перекраситься вновь, вопрос только — насколько это ему удастся…
После ухода Пако мы с Хосе отправляемся навестить пожилую маркизу, живущую в небольшом палаццо, на узкой уютной боковой улочке.
— Давным-давно, когда мне было восемнадцать лет, я был жутко влюблен в ее племянницу, — говорит Хосе. — Инес была писаная красавица, и я часто бывал в доме ее тетки.
Очень старая седоволосая дама в черном с недоверием открывает нам дверь.
— Сейчас справлюсь, найдет ли сеньора время, она очень занята, — бормочет дама и по довольно крутой лестнице ковыляет наверх, во второй этаж. Почти сейчас же сверху доносится: — Пожалуйста, господа, поднимитесь наверх!
Донья Долорес ожидает нас в комнате, тесной, но очень уютно и со вкусом обставленной, во всяком случае по представлениям XIX века, дорогой старинной мебелью. Хосе и статная, очень стройная дама обнимаются — в Испании это принято между друзьями. Она целует его в обе щеки, ласково улыбаясь, — от всей души, но все же чуть-чуть театрально, словно она стоит в свете рампы.
— Давно мы с тобой не видались, Долорес, — говорит Хосе. — Я был здесь в прошлом году, но ты была в отъезде. Ты великолепно выглядишь, совсем не состарилась.