Он высится неподалеку — на Чукмановом мысу, отделенном от восточных стен кремля глубоким оврагом Никольского взвоза. Шестнадцатиметровая серая стрела, сработанная уральскими каменотесами, изумляет своими гранями, на которых вырезаны пальмовые ветви, венки, даты прихода первопроходца в Сибирь и его гибели.
Однако кремль, как он ни впечатляющ, — еще не Тобольск. Это понимаешь, когда спустишься к подножию тобольской горы и окажешься в лабиринте одноэтажных улочек с деревянными тротуарами. Отсюда вознесенные к небу шпили колоколен, шатры башен и зубцы стены кажутся изумительными декорациями, будто созданными для грандиозного исторического представления. И они, видные отовсюду, мешают поначалу разглядеть другой Тобольск, не менее прекрасный, но скрытый заурядными бревенчатыми фасадами.
На углу какой-нибудь тихой улицы, у аптеки или детского сада, останавливаешься в изумлении перед мемориальной доской. Читаешь — и не веришь глазам своим. Тут, оказывается, жил неповторимый сказочник Ершов. Кто не читал его «Конька-горбунка»? Вот тот дом с мезонином принадлежал ссыльному декабристу Фонвизину — видному деятелю «Северного общества», написавшему письма под общим названием «О социализме и коммунизме». Есть дом Алябьевых, в котором родился, провел детство и отрочество, а позже отбывал ссылку создатель бессмертного «Соловья». Потом открываешь для себя, что в тобольской гимназии учился творец периодического закона. «Русский Паганини» Афанасьев, великий художник Перов, лицейский друг Пушкина Кюхельбекер, известный историк Сибири Словцов… Как много их — достойных и славных людей, в разные годы связанных с Тобольском!
У нас есть святое правило: в каждом примечательном месте на водном пути через всю страну непременно приобретать какую-нибудь вещицу на память. Это для домашнего музея. Чтобы потом, много-много дней спустя, взять в руки, например, отшлифованный волной камень и вспомнить небольшой искусственный островок среди Ладожского озера. Или положить на ладонь самодельную пулю — жакан, которую выпросили у семидесятилетнего зверолова, уложившего матерого медведя.
Каждый раз, дождавшись нашего возвращения из плавания, друзья спрашивают: «Ну, что еще привезли для музея?» И мы показываем разные дары природы — горсть песка, взятую у створа будущей ГЭС, гигантскую кедровую шишку, чучело птицы, срез дерева редкой породы или несколько капель воды, взятой из истока Невы и заключенной в аптекарский пузырек. Привозили и сувениры — незатейливые деревянные, глиняные, стеклянные поделки. Но такое случалось не часто. В наше время сувенир — настоящий сувенир! — большая редкость.