* * *
Лаборатория наша успешно действовала до августа 1907 года. Может быть, мы благополучно работали бы еще долгое время, но помешало одно обстоятельство.
В тот вечер я шел по Солдатской улице, направляясь к лаборатории. Еще не доходя до перекрестка Приютской, заметил, что у дома Савченко, прижавшись в междуоконном простенке, стоит какой-то субъект. Чтобы он не мог запомнить мое лицо и костюм, я свернул на Приютскую улицу, словно туда и направлялся. Через несколько минут увидел идущего навстречу Васю Мясникова. Обычно, встречаясь на улице, мы, боевики, делали вид, что незнакомы. Но тут, убедившись, что вблизи никого нет, я скороговоркой бросил Васе:
— У дома шпик. Не ходи. Предупреди товарищей, — и как ни в чем не бывало прошел мимо и направился на свою конспиративную квартиру. Оттуда послал связного предупредить совет дружины.
Через час связной вернулся и передал мне распоряжение совета: до особого распоряжения в мастерскую не показывать носа. Одновременно нескольких боевиков послали следить за филерами, чтобы выяснить, что привлекло их внимание к нашему дому.
На другое утро ко мне зашел Мясников и рассказал, что совет решил поскорее «замести следы» лаборатории. Густомесов и Подоксенов успели уже за ночь почти все компрометирующее вынести из дома через соседний двор, особенной слежки, как выяснилось, пока не было.
Но через двое суток полиция внезапно оцепила весь квартал с четырех сторон. В соседнем флигеле начался обыск.
Позже оказалось, что в этом флигеле устроили свою конспиративную квартиру уфимские анархисты. Однако конспиративной назвать эту квартиру можно было только иронически: анархиствующие молодчики вели себя крайне развязно, шумели, громко пели революционные песни, днем и ночью у них толклась куча всякого народу. Нередко устраивались вечеринки с «зажигательными» речами. Это, естественно, привлекло внимание полиции, и она нагрянула к нашим соседям.
Как известно, аппетит приходит во время еды: полицейские, арестовав несколько анархистов, решили заодно обыскать и остальные домишки. В нашей мастерской все еще оставалась часть инструмента и материала. Полиция обрадовалась неожиданной удаче, арестовала Подоксенова и хозяина дома Савченко. Густомесова в лаборатории не застали. Его схватили на следующий день у отца.
По городу прокатилась новая волна повальных обысков.
Арсенал уральских боевиков прекратил свое существование. Но тщательное соблюдение нами конспиративных правил спасло большевистскую боевую организацию от массовых арестов: охранка так никогда и не сумела с достоверностью установить, кто работал в лаборатории. Впоследствии почти всех нас арестовали и судили по разным делам, но никому не было предъявлено обвинение в изготовлении бомб, а ведь это почти наверняка означало петлю. Прокурор не смог доказать виновность в таком тяжелом преступлении даже Подоксенова и Густомесова, и они «отделались» сравнительно небольшими сроками каторги.