Да, Ленин велик! Его могучий как теоретический, так и практический ум много способствовал той организационной творческой работе, которую совершила советская власть за какой-то год. Для нашего интеллигентского сознания, правда, эта власть в чем-то неприемлема, потому что она попирает какие-то святые принципы, которыми жила интеллигенция. Но большевизм на все это сказал: нет!
Существует одно — благо трудового народа всего мира. И не только благо в смысле сытого существования. Пролетариат должен перестроить всю жизнь. И этому не должна препятствовать ни нация, ни сопротивление какой-то враждебной части народа. Все должно быть принесено в жертву этой большой идее.
И момент такой. Мировой капитализм в своем самоистреблении дошел до такого озверения, что все слилось в одну кучу, и нет исхода из этой кошмарной, все еще продолжающейся, уже без нас, человеческой бойни. Капитализм создал такие условия мировой жизни, что выхода из создавшегося конфликта нет.
Одним словом, мировая революция неизбежна. Теперь я в это верю. Иначе и не должно быть!
Странно, почему-то я здесь, в Медыни, начинаю переосмысливать все мои былые ценности в области политики».
Эта запись датирована 2 сентября 1918 года. Мне было 19 лет. Я читаю ее теперь, через 60 лет, и сам удивляюсь и самому факту ее появления, и ее неожиданности, тому почти моментальному повороту во всем ходе моих мыслей, и от факта покушения на В. И. Ленина, и от того злорадного по торжественности тона, которым объявил нам об этом осколок старой чиновной машины царских времен Стеснягин. Не знаю, может, и есть в этом какое-то непостоянство или действительно «нечто вроде оппортунизма», как выразился однажды в разговоре со мной тот же Стеснягин. А может быть, это та же самая кристаллизация «друзы» на новом повороте жизни, в новых, совершенно новых, небывалых доселе обстоятельствах.
Ведь жизнь идет, и рост и утверждение — это очень не простой и не всегда прямолинейный процесс: «да — да», «нет — нет». Тут же диалектика: «да — нет», «нет — да», «приятие» и «неприятие», а может быть, даже отрицание, усиливающее потом глубину утверждения. Ведь даром ничто не проходит в жизни.
Не прошло это и у меня, и все пережитое, передуманное, перечитанное, пусть самое разное, а может быть, именно потому, что оно разное, противоречивое, часто враждебное друг другу, взрыхлило, перепахало душу вдоль и поперек и подготовило ее к восприятию новых семян, носившихся в воздухе. А они не просто носились в воздухе, они уже пускали какие-то корешки в эту развороченную целину.